Пролог к роману-фанфику "Тени Торманса".

Вот пишу я сейчас роман-фанфик по «Часу быка» Ивана Ефремова и невольно возникает ощущение, что особо-то он народу и не нужен. Ну да, есть несколько читателей-фанатов, которых он заинтересовал, но их немного. А есть фанаты Ефремова, которые считают, что больно много я переиначил в каноне и так мол делать нельзя. А большинство читателей мой фанфик и вовсе не заинтересовал, мало его читают и уж тем более мало комментируют. То ли Ефремов сейчас не в тренде, то ли из меня писатель плохой. А как же писать без обратной связи? И решил я пойти ва-банк. То есть не в банк, за деньгами (кто бы мне их там дал?), а непосредственно к самому Ивану Антоновичу Ефремову. Спросить Самого, нужно ли моё словотворчество и стоит ли роман заканчивать. А то бросить его недописанным и сжечь, как Гоголь. Вот и пошёл я…

– Иван Антонович, подождите минутку! – окликнул Ивана Ефремова человек на улице. По возрасту примерно ровесник. Среднего роста, смотрит через очки, небольшая седая борода с усами, можно сказать даже щетина, но щёки чисто выбриты.

– Я Вас знаю?

– Нет, Иван Антонович, не знаете. Я, собственно, ваш читатель. Вы не против выслушать читателя? Вам обратная связь не требуется?

Ефремов внутренне вздохнул. Ох уж эти читатели, опять автографы. Но, мужчина спрашивал вежливо, и причин отказать вроде бы не было.

– Что Вы хотели?

– Понимаете, мне удалось прочитать Ваш новый роман "Час быка".

– Но, роман же ещё не напечатан. Вы, наверное, читали журнальный вариант, – предположил Иван Антонович.

– Нет, я прочитал окончательный вариант в издательстве и очень хочу поделиться с Вами своим мнением и сомнением.

– Валяйте, – снова тяжело вздохнул Иван Ефремов, – Вы за или против?

– Сложный вопрос, – мужчина покачал головой, – С одной стороной – это, несомненно, лучшая фантастика, написанная на русском языке. С другой стороны, уж больно много у меня претензий к автору, то есть к Вам.

– Претензии какого рода?

– Самые различные. Например, Вы не знаете, как действует на человека инфразвук. И, соответственно, вся ситуация в Кин-Нан-Тэ вами описана неправильно.

– Да? Что очень серьёзные ошибки? Но, я же не физик.

– Тут не совсем физика, есть и биология. Во-первых, инфразвук не слышен, то есть совсем не слышен для человека. Уши конечно его слышат, но наш мозг его не воспринимает. Поэтому ваше «гудение инфразвука» выглядит странно. Во-вторых, инфразвук распространяется сферически, то есть никаких направленных излучателей быть не может, в принципе и выдвигать из СДФ нечего. В-третьих, инфразвук несёт информацию.

– То есть?

– Инфразвук чуть ниже уровня слышимости, то есть 16-18 герц вызывает страх.

– Страх – это чистая психология, при чём здесь частота звука. Для страха должна быть конкретная причина.

– А, вот и нет. То есть да, но не всегда, – сразу поправился мужчина, – Кроме психологического бывает страх физиологический, то есть неосознанный. Да что там инфразвук. Обычный слышимый звук низких тонов мы тоже воспринимаем, как угрожающий.

– Что, он очень сильный, способный разогнать толпу «оскорбителей»?

– Тут всё сложнее. Проще объяснить на собачках. Представьте себе двух собачек, играющих в комнате. Бегают друг за дружкой, хвостиками машут. Там же стоит генератор инфразвука. Включили инфразвук, и собачки тут же, подвывая, из комнаты убегут. Но, если в комнату запустить собаку, которой дали задание найти по запаху какую-нибудь вещь, то она не уйдёт, пока не выполнит задание.

– А, люди ведут себя, также как собаки? То есть они могут преодолеть страх?

– Абсолютно также. Человек такое же животное, как и собака, только хуже.

– Любопытно. Только страх? Я слышал, что инфразвуком можно обрушить разные строения.

– Можно. Но не любым инфразвуком, а только определённой частоты. Чаще всего подходит 7-8 герц. Кстати, это же частота колебания кровеносной системы человека.

– И, каков же эффект будет на человеке?

– Если частоты звука и системы совпадают, то возникает резонанс и кровеносные сосуды лопаются. При слабом звуке лопаются капилляры – заметно, как глазки краснеют, чем сильнее звук, тем крупнее рвущиеся сосуды, вплоть до аорты.

– Любопытно, – снова сказал Ефремов, – А, других каких эффектов у инфразвука нет?

– При частоте в 1-2 герца возникает чувство эйфории. Можно сказать нехимический наркотик.

– И, очень сильная эйфория возникает?

– Ну, как сказать, из несчастного человека счастливого не сделают, а вот повысить настроение могут.

– И, что, привыкания действительно нет? Тогда – это идеальный наркотик.

– Нет химического привыкания, а психологическое никуда не исчезает. И преодолеть его, кстати, труднее, чем химическое. Ничего идеального в мире нет. Кстати, Стругацкие обыграли этот эффект в новой книге «Хищные веши века». Вы ведь с ней знакомы?

– Да читал её. И, много у Вас таких замечаний?

– Много, Иван Антонович. Собственно, я их изложил письменно. Вот, не побрезгуйте, посмотрите, ознакомьтесь, – мужчина достал из наплечной сумки папку с подшитыми листами.

Ефремов слегка растерялся. Целая папка! Ну, а если остальные замечания такие же интересные, как про инфразвук? И, он раскрыл папку. Вопреки ожиданию рукопись была не рукописной, а печатной. Более того, она была напечатана не на машинке, а полиграфским способом с очень чистым и разборчивым шрифтом. Шрифт крупный, как для детской книги. Очень странно. Кому это пришло в голову набирать текст ради одного-двух экземпляров.

На первой странице стояло название: «Тени Торманса». На второй странице заголовок: «Танцы над бездной» и в скобочках: «дополнение к главе 2 «По краю бездны». Потом шёл длинный текст. Вздохнув, он начал читать. Вопреки ожиданию текст оказался любопытным.

– Вы решили обыграть меч Ген Атала? 

– Ну, да! Он же у Вас на памятнике с мечом создан. А меч откуда?

– У меня он только как символ, ничего конкретного.

– Символы тоже из пустоты не возникают, им нужно обоснование.

– Возможно, возможно. Но, что Вы сотворили с Тор Ликом и Тивисой. Не взрослые, серьёзные звездолётчики, а какие-то хулиганистые школьники-подростки. Шуточки какие-то на грани приличия, да даже и вовсе за гранью.

– Положим, серьёзное лицо – это вовсе не признак ума. Большинство глупостей делаются именно с этим выражением лица. Иван Антонович, Вы человек бывалый. В экспедициях бывали много. Не могли не слышать про «экспедиционное бешенство».

– Ну, слышал, конечно же, да и сам видел. Но, это здесь при чём? «Экспедиционное бешенство» - это обычная психология.

– Это не чисто человеческая психология. Внутривидовая агрессия хорошо рассмотрена Конрадом Лоренцом, она абсолютно  одинакова у всех животных, начиная с рыб и включая человека. И причины одинаковы и способы противодействия тоже. Юмор – это один из способов. Он как бы ненастоящая агрессия, замещающая и вытесняющая настоящую. Поэтому, несерьёзное поведение в маленьких и изолированных группах людей, по-хорошему, должно бы культивироваться.

– Ну, положим, юмор тоже может быть агрессивен. Никогда не встречались со смешливым издевательством? Тогда, наоборот, юмор перерастает в агрессию.

– Встречался, конечно. И, даже объектом прямой травли был. Но тут, Иван Антонович надо пройти по лезвию бритвы и остаться лёгким шутником. Не скатиться в издевательство и не дать возникнуть невербальной агрессии. Как говаривал Парацельс: «Всё есть яд, и всё есть лекарство. Всё зависит от дозы».

– Вы «Лезвие бритвы» тоже читали?

Незнакомец кивнул головой.

– Я читал всё, что Вы опубликовали.

– И, какие же ещё есть способы борьбы с агрессией?

– Соревнования разного вида, но так, чтобы не было абсолютного победителя по всем видам.

– Знали ли эллины про это, когда придумали Олимпиаду?

– Видимо чего-то такое они знали или чувствовали. Собственно, Олимпиада – это явление уже нашего времени. А эллины устраивали спортивные соревнования по каждому удобному случаю. 

– Вы сказали, что агрессия у людей и животных одинакова. Однако у животных олимпиад не наблюдается.

– Разве? А ведь Вам наверняка приходилось слышать пение соловья, – ехидно заметил незнакомец.

– И при чём здесь соловьи?

– Пение соловьёв – это бескровное соревнования. Победителю достаётся территория, где он свивает гнездо для будущей семьи. А Вы, небось, думали, что соловьи поют из бескорыстной любви к искусству?

– Положа руку на сердце, я об этом вообще не думал. Надо же! А, что ещё гасит агрессию?

– Разведение людей по разным каютам, чтобы человек мог легко ограничить свои контакты, при необходимости. Общая казарма – это гарантия взаимоагрессии. Каждый должен иметь свою собственную неприкосновенную территорию. И ещё, желательно, разнополая группа – это Вы и сами уже сделали.

– Да, я заметил, что появление в экспедиции женщины снижает внутреннее напряжение в группе. Даже соперничество ниже, как ни странно, вопреки традиции.

– Женщина на корабле к несчастью – это миф, – усмехнулся человек, – Хотя в жизни бывает по-разному.

– Но, Вы сказали, что нужны группы разнополые. А что, чисто женские группы тоже агрессивны, как и мужские? Женщины вроде бы существа мягкие и гуманные.

– Расскажите это тем, кто не видел вблизи восточного гарема – это людская разновидность серпентария, только яд сильнее.

Ефремов рассмеялся.

– Вы, случайно не из гарема приехали? Такие тонкости знаете. Кем были в гареме, евнухом или повелителем?

Незнакомец в ответ хмыкнул и улыбнулся.

– Иван Антонович, положа руку на сердце, мог бы евнух написать «Танцы над бездной?» А, что касается гаремов, то в наших высших учебных заведениях на некоторых специальностях встречаются чисто девичьи группы. И, знаете ли, страшновато наблюдать за ними со стороны. Кстати, про сами танцы Вы ничего не сказали, значит одобряете?

– Да, танцы Вы описали хорошо, можно даже сказать смачно. Лёгкая эротика вместе с эстетикой. Хотя, конечно, последний эпизод необходимо убрать, эдак Вы и в порнографию скатитесь. Или оставить его, но только, чтобы было чем поторговаться с редактором.

– А, вот у меня есть продолжение этого эпизода, со всеми подробностями, – засмеялся незнакомец, – Я же не евнух, и даже не монах.

Ефремов тоже засмеялся в ответ, и только отмахнулся.

– Пойдёмте пивка выпьем, а то у меня горло от волнения пересохло, – Ефремов взглянул на часы, – Ой, как я тут увлёкся. А ведь мне уже и пора.

– Закончить чтение хотите?

– Конечно, хочу.

– Значит, мы ещё встретимся. А рукопись остаётся у Вас. Не потеряйте её и никому пока не давайте. Только сами читайте.

Незнакомец встал, пожал руку и пошёл прочь по аллее парка.