Леший, Варгин и компания

Ещё одна визуализация странствий Лили, героини  книги «Там, за огненной рекой».

Конечно, видение определенных моментов у нейросетей своеобразное, но на мой взгляд, в целом с задачей они справились.

А Йога-то какова, м-м-м... Я её такой и представляла. А вы?

Темнота всё прибывала, загустевала, как передержанная чайная заварка. Запах прелой листвы и грибов усилился, к нему добавился странный, тревожный, какой-то звериный оттенок. В сплетениях ветвей Лиле померещились зеленоватые огоньки, похожие на зависшие в воздухе капли ядовитого мёда.

Она крепко зажмурилась, но тут же в страхе распахнула глаза: рук и лица коснулось что-то тонкое, липкое, обволакивающее паучьими нитями. Казалось, это стал осязаемым сам воздух.

Вдали что-то остро дзенькнуло, словно стекло разбилось – и тут же вернулось эхом уже как протяжный приглушённый стон.

Лес слабо засветился призрачным, бледно-зелёным светом, но от этого желание поскорее оказаться в более уютном месте лишь усилилось. Плесень пронизывала здесь буквально всё. Видимо, она одинаково успешно приспособилась существовать что в том мире, что в этом.

Лиля поймала себя на мысли, что «тем светом» для неё уже успел стать мир живых, и грустно пожала плечами. Что ж… Такова смерть.

В глубине чащи всё чаще слышался вкрадчивый шорох. Скорее всего, где-то в отдалении кралась на лёгких птичьих лапах её преследовательница – но Лиля предпочла думать, что это дышит лес. Деревья хотя бы не сорвутся с места и не пустятся в погоню. Наверное. Хотелось бы в это верить… Ветви ближних к ней деревьев тоскливо поскрипывали, словно изношенные старческие суставы.

Когда через несколько минут впереди уже явственно затрещали ветки, Лиля крикнула: «Отвали, липучка!» и громко засвистела. Треск тут же стих. Клубок дёрнулся, как от удара, а где-то в чаще раздался тонкий, язвительный смешок – будто её грубость порадовала преследовательницу.

Лиля не сразу заметила, что клубок тычется ей в ноги – но уже не подгоняя, как раньше. Напротив, он как будто съёжился раза в полтора и явно пытался спрятаться. Она присела на корточки и взяла клубок в руки.

В это же мгновение лес замер, разом пропали все звуки. Глухая тишина упала, будто ловчая сеть. Лампадка ярко вспыхнула – и сразу сникла до едва заметного огонька, словно вокруг выгорел весь кислород.

И тут громыхнуло с такой силой, что загудела земля – а потом затрещало со всех сторон. При полном безветрии деревья пронзительно заскрипели, как будто их терзал ураган. Под плотным слежавшимся слоем иголок и перегнивших листьев поползло, змеясь, нечто незримое. В слабом свете Лиле показалось, что это сами корни деревьев пытаются выбраться из земли и уползти отсюда подальше.

«Туп! Туп! Туп!!!» – загрохотало что-то из чащобы, приближаясь с ужасающей скоростью. Земля содрогалась в такт шагам исполина.

А потом упало одно дерево. И второе. И третье.

Вокруг затрещало, застенало, завыло, как будто рушились и ломались сами основы местного мироздания.

То, что наступало на Лилю из сумерек, было выше самых высоких деревьев. Сперва она подумала, что это и есть дерево (каким-то невероятным образом ожившее), но потом заметила, что в спутанной кроне голых ветвей горят два огромных глаза: желтовато-зелёные, круглые, безумные. Там, где должен был находиться рот, зияла чёрная дыра, из которой с каждым выдохом сыпался трухлявый листопад. В темноте рта проблескивали острые щепы-зубья. Тело существа было собрано из десятков сросшихся стволов, покрытых мхом и бледными грибными наростами, похожими на струпья. В трещинах кожи-коры кровью древнего дерева пульсировала смола.

Чудовище ярилось, ему словно бы не хватало места от бурлившего в нём гнева.

Оно взмахнуло ветвистой лапой, с силой отталкивая от себя макушку ближней сосны – и ещё одно высоченное дерево рухнуло, выворачивая из земли вековые корни.

Лиля сжалась в комок. Обезумевший великан был уже совсем близко. Огонёк лампадки затрепетал, как на сильном ветру, а потом поник болотным огоньком. Лиля до боли зажмурилась. Если эта громадина наступит на неё, то раздавит в лепёшку и даже не заметит!

Исполин шагнул вперёд – и тут клубок, который Лиля сжимала в руках, вырвался и упал прямо под его сучковатые лапы. Лиля вскрикнула. Едва живой огонёк в лампадке тихо затрещал, мигнул и поник. От фитиля потянулся белёсый дымок.

Древесный великан замер, не сводя с клубка полыхающих яростью глаз. Его ноздри хищно дёрнулись, когда лампадный дым добрался до носа.

– Х-х-ха-ах! – резко выдохнул он, и на Лилю посыпался каскад прелой листвы. – Тиш-ш-шина в лес-с-су быть дол-ш-ш-шна-а-а!

Он занёс над ней огромную ножищу, готовясь сделать шаг. Лиля застыла в немом ужасе – но тут откуда-то слева, лавируя между поваленными деревьями, на них понеслось задорно мигающее светодиодной подсветкой моноколесо, на подножках которого стоял на задних лапах огромный чёрный кот. Глаза его горели зелёным фосфорическим огнём, с пушистой шубы сыпались жгучие искры. Умело управляя транспортным средством, зверь вовремя сбросил скорость, сделал плавный круг вокруг жуткого великана, ухитряясь при этом грозить ему когтистым пальцем, и устремился в чащобу.

Проводив его взглядом, лесное чудище выплюнуло вслед ком вязкой дымящейся смолы – но кот уже исчез в темноте, оставив после себя лишь ехидный смешок.

Чудище зашипело, будто разъярённая рысь, и, влепив напоследок лапой по кронам ближних сосен, рассыпалось кучей сухих сосновых шишек, перепрелой листвы и ломаных веток.

Упала тьма – непроглядная, будто до начала времен: ни зги не видно, ни души окрест. Исчезли блуждающие огоньки, погасла потусторонняя плесневая иллюминация. Разом, будто по взмаху руки незримого дирижёра, воцарилась тишина. Хозяин леса навёл порядок по своему разумению и канул – так же неожиданно, как и появился.

Дрожащая от пережитого ужаса и уже ничего не пытающаяся понять Лиля спецэффектов не оценила. Схватив едва теплящуюся лампадку, она припустила за вновь осмелевшим клубком во всю прыть, не разбирая дороги. Оставалось только надеяться, что вёл он её не в самый бурелом.

Она немного успокоилась, лишь когда лампадная свечка снова разгорелась ровным тихим светом.

Дом появился внезапно. Только что стеной стоял мрак, едва подсвечиваемый огоньком лампадки, и даже клубок не убегал далеко, а степенно катился, держась поближе к Лиле, как вдруг впереди что-то громко заскрипело, земля заходила ходуном – и резкой вспышкой ударившей по глазам, зажглось огромное панорамное окно. Через него щедро лился яркий электрический свет – слишком жёлтый, слишком неожиданный для этого леса.

Пока Лиля, болезненно щурясь, пыталась рассмотреть, на что же они набрели, клубок отважно поскакал вперёд, вспрыгнул на высокое крыльцо и с разгона стукнулся в дубовую резную дверь. Та сразу же распахнулась, словно хозяин дома только и ждал сигнала. Лесную темень рассекла полоса тёплого искусственного света.

Однако, вопреки ожиданиям Лили, на порог никто не вышел, и, немного выждав приличия ради, она пошла к крыльцу.

Замерла у порога.

Он как-то необъяснимо чувствовался – не как условная линия, отделяющая улицу от дома, а как граница между мирами. Шаг вперёд означал очередную неизвестность…