О личности в истории и её роли в ней

В  истории Смутного времени есть весьма яркий русский военачальник,  которого по праву можно назвать одним из самых блестящих полководцев  этой эпохи. Он всегда отличался в боях, он одерживал победы, которым  могли позавидовать другие воеводы (например, бил всем известного пана  Лисовского).

Историк С. Ф. Платонов («Очерки по истории смуты в  Московском государстве XVI-XVII вв») скромно назвал его человеком  «талантливым и прославленным боевыми успехами».

Я бы сказал  иначе. Очень жаль, что ему редко поручали верховное командование армией.  Будь он главным воеводой, возможно, не было бы досадных и тяжелых  поражений при Болхове, Рахманцево, Клушино и история Смуты могла пойти  по-другому…

Речь пойдет о князе Иване Семеновиче Куракине. Впервые на царской службе Куракин упоминается в чине стольника в 1594 г.

Вот таким его представили на миниатюре. Реальных изображений к сожалению не сохранилось

В  1598 г. он был головой сотни в Государевом полку в походе в Серпухов  против крымцев. В 1605-1606 гг. воевода в Смоленске, затем в Серпухове. С  воцарением Василия Шуйского (1606-1610) неоднократно назначался  полковым воеводой и всегда действовал в боях смело, грамотно и  инициативно, можно сказать без поражений.

Так, например,  Куракин был воеводой Сторожевого полка в битве при Болхове 10-11 мая  1608 г. Только его полк сохранил порядок в этом несчастном для русских  сражении и атаковал в критический момент боя:

Царь же Василий  послал бояр своих против Вора и повелел им стоять в Волхове, брата  своего боярина князя Дмитрия Шуйского с товарищами. Он (князь Дмитрий  Шуйский) же пришел и встал в Волхове, и стоял в Волхове до весны. Весною  же пошли к Орлу. Вор же и гетман Ружинский с литовскими людьми пошли  против него, и сошлись в день субботний и стали биться. Грехов ради  наших, воевода в передовом полку князь Василий Голицын поторопился, и в  большом полку люди заметались, многие же побежали в сторожевой полк.  Стоял там князь Иван Семенович Куракин с теми ратными людьми, которые  были под Брянском, и напал своим полком, и их отбили. Литовские же люди  отошли прочь

Воевода Большого полка в битве на Медвежьем  броде через Москву-реку 28 июня 1608 г. – разбил Лисовского и освободил  захваченную поляками Коломну:

Слышав же о том царь Василий,  что Лисовский идет прямо под Москву, послал против него бояр князя Ивана  Семеновича Куракина да князя Бориса Михайловича Лыкова с товарищами, с  ратными людьми. Воеводы же с ним (Лисовским) сошлись на реке Москве, на  Медвежьем Броде, и был бой с ними весь день, и, милостью Божиею, тех  воровских людей литовских побили наголову, и наряд отняли… и языков  многих взяли, и пришли в Москву, к царю Василию. Царь же Василий их  пожаловал, а Лисовский убежал с небольшим отрядом

Воевода Передового полка в битве на Ходынке 5 июня 1609 г. – в нужный момент атаковал тушинцев и обеспечил общую победу:

Гетман  же Ружинский, и полковники, и русские воры, которые в Тушине (были),  бояре и дворяне и всякие люди, вознесясь гордостью великой, собрались и  все пошли под Москву ... Бояре же пошли против них с обозом; и бой был  весь день, и начали московских людей осиливать, и конных людей столкнули  с места, и пешие люди едва устояли, потому что пришел на помощь боярин  князь Иван Семенович Куракин, а с другой стороны князь Андрей Васильевич  Голицын да князь Борис Михайлович Лыков.

И пришли они на  литовских людей и на русских изменников, и их перебили многих людей, и  топтали до речки Ходынки. Литовские же люди и русские воры многие со  страху из таборов побежали. Так бы, не остановись московские люди у  речки, и они бы, таборы покинув, побежали: такова московских людей  храбрость была. С тех пор как сели в осаде в Московском государстве, и  когда Московское государство было единым, так не бились. Литовские же  люди с той поры под Москву явно перестали приходить

В начале 1610 г. освободил от войск Лжедмитрия II город Дмитров:

Боярин  князь Михаил Васильевич (Скопин),из Слободы пошел в Троицкий монастырь,  и пришел в Троицкий монастырь. Архимандрит же и братия его встретили.  Он же встал в Троицком монастыре, а в Дмитров послал боярина князя Ивана  Семеновича Куракина с ратными людьми. Князь Иван же пришел под Дмитров.  Литовские люди же его встретили. И был сильный бой между ними, и, по  милости Божией, литовских людей побили и Дмитров взяли

Однако,  после свержения Василия Шуйского боярин князь Иван Семенович Куракин  открыто пе­ре­шёл на сто­ро­ну польского короля Си­гизмун­да III и стал  его ак­тив­ным при­вер­жен­цем. В 1611-1612 гг. он оказался в отряде А.  Гонсевского и современники считали его изменником.

Вполне  вероятно, что Куракин, человек весьма не глупый, считал свой поступок не  актом государственной измены, а «актом политической мудрости и  глубокого домысла», полагая, что королевич Владислав является лучшей  кандидатурой в цари. Тем не менее, в на­ча­ле цар­ст­во­ва­ния Ми­хаи­ла  Фё­до­ро­ви­ча (1613 г.) Куракин со­хра­нил чин боя­ри­на и по­на­ча­лу поль­зо­вал­ся вли­я­ни­ем при дво­ре.

В мае 1614 г. он был  вое­во­дой в Мо­ск­ве для от­ра­же­ния воз­мож­но­го на­паде­ния со  сто­ро­ны крым­ских та­тар и но­га­ев. В мар­те 1615 г. уча­ст­во­вал в  ди­пло­ма­тических пе­ре­го­во­рах с английским по­слом Дж. Ме­ри­ком,  при­быв­шим в Мо­ск­ву для со­дей­ствия в за­клю­че­нии ми­ра ме­ж­ду  Русским государством и Шве­ци­ей. Данный факт подтверждает не только  воинские, но и дипломатические таланты князя.

Но в 1615 г. он  фактически оказался в опале и был послан вое­во­дой в Тоболь­ск  (1615-1620 годы). В То­боль­ске Куракин на­пи­сал па­не­ги­рическое  сочинение «Ча­ша го­су­да­ре­ва», в ко­то­ром за­сви­де­тель­ст­во­вал  свою предан­ность ди­на­стии Ро­ма­но­вых. В изысканных выражениях он  прямо и открыто заявлял о своей любви к родине, о необходимости порядка и  мира в государстве, о полной преданности своей царю Михаилу Федоровичу и  определенно указывал на Польшу и Литву, как на недругов Государевых.

Куракин,  в частности писал, он желает, чтобы «правоверное бы Российское  Государство славилося и высилося на всей вселенней от моря и до моря и  от рек до конец вселенныя к чести и к похвале и к вечной славе во веки  до скончания».

Насколько искренен он был, неизвестно. Может им двигало лишь желание вернуться из опостылевшей Сибири в Москву?

Вес­ной  1620 г. Куракин снова под­верг­ся опа­ле - ве­ро­ят­но, вслед­ст­вие  его про­поль­ских сим­па­тий (его обвинили в том, что он «ра­до­вал­ся и  ожи­дал на Мо­с­ков­ское го­су­дар­ст­во вся­ко­го дур­на» во вре­мя  по­хо­да ко­ро­ле­ви­ча Вла­ди­сла­ва на Мо­ск­ву в 1618 г.).

В  ре­зуль­та­те князь был со­слан в свои га­лиц­кие име­ния, где  на­хо­дил­ся под над­зо­ром при­ста­вов вплоть до смер­ти в 1632 г.  Несмотря на все его воинские заслуги в прошлом, в истории, увы, у него  осталась репутация изменника.