Праздник непослушания.

В фехтовальный зал Тайри пришла чуть раньше обычного. Услышав неестественно громкие, перебивающие друг друга голоса, леди Даллет осторожно заглянула внутрь. Мастера не просто спорили - ругались! Хоть орали они по-кафрийски, ясно было, что илатец о чем-то просил, доказывал, добивался, а его коллега раз за разом решительно отвергал его аргументы. В конце концов, мастер Гвидо сказал уже на общеимперском - устало и с явным отчаянием в голосе:

- Мне все равно, что ты думаешь и что по этому поводу говорят твои священные свитки! Прости, но дать ей умереть, тем более здесь, где есть настоящие целители, а не ваши полудикие шаманы, не просто жестоко! Это преступно!

- Так судили боги. Перелом на четвертый день не случился, значит, она уже одной ногой в Чертогах Предков. Нельзя ей мешать, - металлическим голосом произнес Ширао Лунг.

- Создатель, за что ты послал мне такого упрямого друга! Любой осел будет образцом кротости и понятливости рядом с ним! - воззвал к небесам илатец, - Вразуми его, о Создатель, иначе он убьет единственное родное мне существо!

- Я послал весть Ведущему за руку. Он облегчит ее страдания.

- Получше ничего не придумал? Или у тебя совсем память отшибло? Она истинная дочь своего народа и верует в Создателя!

- Это несущественно и не важно.

- Конечно, важно лишь то, что если все оставить, как есть и как ты хочешь, то я лишусь и сестры, и друга.

- Так судили боги.

- То есть, тебе плевать с балкона на все, что мы…

- Это несущественно.

Тайри осторожно постучала, чтобы обозначить свое присутствие.

- А, леди Даллет! - обернулся мастер Алести, - Урока не будет. Мы, кроме искусства боя, должны обучать вас хладнокровию и взвешенности каждого шага. Увы, сегодня мы оба не в том состоянии духа, чтобы продемонстрировать хоть что-то из этого.

- Хорошо, - пожала плечами Тайри, - тогда встретимся послезавтра?

- Вряд ли, - равнодушно проскрипел кафриец.- Мы пока не можем дать точный ответ, будем ли продолжать занятия.

- Знаешь, что, друг мой, - взорвался илатский фехтовальщик, - бездействие - не мой конек. Бросать ученицу, демонстрирующую неплохой прогресс и огромное желание идти дальше, я не собираюсь. Поэтому, не оглядываясь на то, что скажет этот малодушный, миледи, мы с вами продолжим совершенствоваться. Скажем, дня через три, о месте я предупрежу дополнительно. Здесь, скорее всего, будет занято.

- Благодарю, мастер Алести. Простите, вас там снаружи ждал какой-то посыльный… - Тайри терпеть не могла вранье, но как иначе вытащить илатца из зала? Правильных вопросов при его коллеге не задашь.

- Странно… ну, пойдемте, посмотрим на этого посыльного.

Разговорить мастера не составило труда. История оказалась стара, как мир. Старый друг влюбился в младшую сестру сиора Гвидо, долго и упорно ухаживал и, наконец, сделал предложение. Попросил лишь об одном: их союз должна благословить его семья и духовный наставник. Непонятно с чего, обычно вспыльчивая, упрямая и своенравная Флавия Алести согласилась. Молодая чета отправилась в Кафру, а мастер Гвидо, естественно, поехал с ними - как брат и опекун пока еще незамужней сестры. И все было прекрасно, пока невеста не предстала перед семьей жениха.

Полтора десятка угрюмых смуглолицых мужчин, облаченных в жесткую от золотого и серебряного шитья парадную одежду, и древняя карга, увешанная самоцветными бусами и серебряными побрякушками, молча разглядывали невесту добрых четверть часа, точно диковинное насекомое, а потом с теми же каменными лицами удалились. На следующий день Ширао получил традиционную деревянную табличку с одним единственным словом "нет". Жених кинулся в монастырь, к наставнику. Тот, как на зло, только вчера ушел в запретные для непосвященных пещеры - исполнять очередную аскезу. Гвидо настоял на немедленном возвращении домой и на бракосочетании по илатской традиции, то есть в храме Создателя. По дороге к границе их догнал кто-то из младших родственников Ширао, и передал на словах, что чужинка семье и даром не нужна, и если он сам от нее не избавится, то ему, так и быть, помогут. Мастер Лунг прогнал родственничка плетьми и, как мог, постарался успокоить спутников. Это в Кафре семья многое может, говорил он, а в Империи или еще где подальше ничего ни с кем не случится. Всем хотелось в это верить, друзья добрались до Столицы, где и осели. Работы было вдоволь, а потом их заметили наставники принцев и пригласили во дворец. Жизнь сделалась богатой и безбедной, Кафра была далека, как небо, и ничто не предвещало беды. Мастера расслабились, перестали с тревогой всматриваться в каждого встречного. Пять лет спокойствия - это немало. Возможно, так было бы и дальше, не понеси Флавию на осеннюю ярмарку, аккурат перед Карнавалом Даров. Подруги затащили ее в балаган к гадателям, где среди прочих оказался бродячий кафрийский кимбу - то ли монах, то ли шаман, то ли факир… Он глянул в воду, позвенел медной чашей, а потом тонким, будто не своим голосом возвестил: беги, красавица! Не то к следующему празднику Даров по тебе поминальный колокол звонить будет. А ослушаешься, так и раньше! Гордячка Флавия только расхохоталась в ответ и бросила старику золотую монету – мол, спасибо, позабавил. Купи себе, дедушка, быстроногого коня, сказала она, да возвращайся домой. Там тебе, разумеется, любая поверит. Предсказатель взвыл что-то на своем наречии, а потом резко ткнул пальцем в непочтительную собеседницу. Целился он, по словам подружек, в шею, но у сестры фехтовальщика была неплохая реакция. Она уклонилась - увы, недостаточно, помешали набежавшие ротозеи. Мерзавец попал чуть ниже яремной впадины - вроде и не больно, даже отметины не осталось. Но с тех пор началось: то кошмары мучают, то сил ни на что нет, то плачет сутками на пролет. А недавно Флавия слегла - жар, боли, судороги, бессонница. Истаивает красавица на глазах, ни травы, ни молитвы не помогают, все известные лекари руки опустили. Еще муженек ее с дурацким фанатизмом своим: не ходи к магам, моей жены они не должны касаться! Религия запрещает! Какая, к демонам, религия, если ты в храме Создателя венчался! Нет, уперся, что твой осел. Убьет ведь Флавию, а потом что? Ему, Гвидо, придется убить друга, иначе нельзя…

За разговором Тайри с мастером незаметно добрели до дома, где жили оба друга и больная девушка. Прямо у порога пререкались две колоритнейших личности: лысый тщедушный человечек в ярко-алом балахоне и с дорожным мешком за плечами, и высоченный монах в серой рясе, подпоясанной вместо традиционной веревки внушительным ремнем с серебряными бляхами.

- Вы не войдете в дом моего духовного сына! Вы не имеете права! - подскакивал смуглый старикан.

- Разумеется, не войду. Я собираюсь войти в дом, принадлежащий Короне, дабы навестить добрых прихожан моего храма и вознести молитву Создателю у постели болящей.

- Но за этими дверьми живет мой духовный сын! Он верует в истинных богов, возле него нет места иноверцам!

- Странно. Я знаю, что муж моей прихожанки - известный кафрийский фехтовальщик, но он никогда не препятствовал мне исполнять мой долг. Я же не пытаюсь обратить его в веру Создателеву…

- Не знаю и знать не хочу, что вы там пытались! Мысли северных варваров темны и опасны!

- Вот как, а я и не знал. Как же вы допустили, что ваш духовный сын обосновался в Империи, где вокруг одни только северные варвары?

- Не знаю! - снова подскочил кафрийский наставник, - Он меня не спросил! Ему говорили, что невеста из чужого народа неугодна семье, но он не внял.

- Ах, вот оно как было! - смиренный брат сделал вид, что не в курсе истории своей прихожанки, и исповедей отродясь не слышал, - Насколько я помню ваши обычаи, деву называют невестой, если ее видела семья жениха.

- Да, они видели ее и отвергли, чего вам еще! Нечего делать ей рядом с доблестным воином Кафры.

- У нас тут варвары думают, что взрослый мужчина сам принимает решения. Даже император наш, храни его Создатель и все светлые силы, таков. Вот и ваш ученик решил, да и обвенчался с моей прихожанкой, как полагается в приличных семьях. Красивая была свадьба, сам обряд совершал. Жаль, что вас не было.

Старикашка только что от злости не лопался.

- Перестаньте проповедовать опасную чушь. Что значит, принял решение…

- То и значит, - ангельски улыбнулся монах, - а вот скажите мне, вашего духовного сына кто-то силой удерживал, или чарами? Или цепями, может, приковал к этой женщине? Он ведь, если я правильно понимаю, все по доброй воле и благословенной Создателем любви делал.

- Какая воля, спаси меня боги, какая любовь! Бред это все и морок варварский! Она держит его самим своим существованием. Исчезнет, и мальчик обретет настоящий покой.

- На вашем месте я бы не был столь уверен, почтеннейший. Разве что… вечный покой? Да и в наличии оного наши отцы-богословы сомневаются.

- Она должна…

- Подданная Империи и моя добрая прихожанка вам ничего не должна. И она не умрет только потому, что вы этого хотите.

- Думаете, ваш Создатель ее защитит? - кафриец скорчил мину, долженствующую означать ироничную улыбку.

- Всей душой уповаю на это.

- Ей осталось всего ничего. Мне не надо подниматься к больной, чтобы чувствовать это. Даже если я уйду, она все равно умрет. Только агония будет долгой и мучительной.

- Положимся на судьбу и Создателево провидение, как у нас, варваров, принято. Хотите, спросим у первого встречного? Как он скажет…

- Пускай выберет из двух предметов, - хитро сверкнул глазами старикашка, - возьмет мое кольцо- уйдете вы, - он положил на ладонь сверкнувший золотом ободок.

- А выберет… - смиренный брат зашарил в холщовой сумке и вытащил крупный илатский орех в светлой морщинистой кожуре, - уйдете вы. Или не уйдете, но мешать мне не будете.

Тайри, все это видевшая и слышавшая, оставив позади совершенно обескураженного мастера Гвидо, вынырнула из обширной тени акаций и с крайне деловым видом поспешила по пустой улочке.

- Госпожа, не уделите ли нам минутку? - кафрийский наставник аж засветился от предвкушения победы. - Не рассудите ли нас. Просто выберите из этих двух вещей ту, что вам больше нравится, и мы поймем, что нам делать дальше.

Леди Даллет капризно надула губки.

- Ну… показывайте, что тут у вас. Колечко, конечно, миленькое, только вот неизвестно, фальшивое оно или нет. А орех, - она чуть сильнее сжала пальцами скорлупу, раскрывшуюся с легким хрустом и явившую зрителям спелую золотистую сердцевину, - настоящий. И он мне нравится больше.

Целительница уже тянула к спящей в доме женщине нити заклятий познания. Как и ожидалось, жене фехтовальщика разрушили пути нескольких жизненно важных Потоков. Ничего удивительного, что она начала чахнуть. Чудо, что продержалась так долго. Помочь ей было возможно, только если заняться этим незамедлительно. 

- Ну что же, ваша взяла, почтенный, - делано вздохнул старик, - идите. Только ваша молитва больную не спасет.

- Я буду молиться вместе с ним, - опустив очи долу и сцепив пальцы перед грудью, заявила Тайри, - мой наставник утверждает, что мои молитвы исключительно полезны болящим. Он наблюдал это на моих родственниках.

- Что ж, вот идет хозяин, нам не придется долго ждать, чтобы убедиться, насколько прав ваш наставник, - желчно отозвался кафриец.

И правда, к дому подходили оба мастера. Ширао Лунг продолжавший дискуссию со своим другом и деверем, был зол, но отказать Смиренному брату не посмел. В запале он и не заметил, что к его сестре вместе с монахом проскользнула и целительница.

В полутемной комнате было жарко и душно. Сестра мастера Гвидо даже на пороге смерти оставалась красавицей - аристократическое тонкое лицо, когда-то яркие губы, длинные ресницы, прекрасные золотистые волосы. И она боролась, цеплялась за жизнь из последних сил, похожая на свечу под ветром. Ничего, подумала Тайри, и не такое лечили. Изничтожить наколдованный сгусток, очистить близлежащие узлы, подцепить и закрепить Потоки… А Потоки расползались, точно старая ветошь, не желали держаться в указанном им русле, рассеивая и теряя жизненную силу, которую должны были вернуть измученному телу. В обычных обстоятельствах можно было бы послать домой, за эликсирами, укрепляющими тело и дух, но… Остается только обуздать и подготовить пораженные Потоки самой, протащив их через собственный, тренированный и приспособленный целительский организм. Они очистятся от чуждой магии, больная получит не только силы, но и лекарство, а восстановиться можно и после. Какая там есть молитва, призывающая на помощь Создателя и всех могучих детей Его?

Когда Тайри закончила, Смиренный брат продолжал монотонно молиться, а пациентка ровно и спокойно дышала.За дверью вполголоса продолжали ругаться мастер Гвидо, мастер Ширао и его духовный наставник. Слов слышно не было, но интонации говорили сами за себя.

- Закончила ли ты исцеление, дочь моя? - не меняя темпа, пробубнил монах по-илатски.

- Да, слава Создателю, - в тон ему ответила леди Даллет. Язык ворочался с трудом.

- Ты пользовалась магией. Ты обучена?

- Родной матерью, императорской Академией и самой жизнью, почтенный брат.

- Создатель послал тебя сюда не случайно.

- Конечно. Брат сиоры Флавии учит меня фехтовать, как и ее муж. - Тайри, прислушавшись, приложила палец к губам, потом произнесла шепотом, - Там закончили ругаться. Не пора ли им явить силу молитвы? Как говорил мне один ваш коллега, магия там или не магия, а без воли Создателя ничего не творится.

Монах согласно кивнул, хитро подмигнул примостившейся в самом темном углу Тайри и с нарочитой торжественностью прошествовал вон из комнаты.

Флавия спокойно спала. Легкий румянец тронул ее щеки, грудь ровно поднималась, тонкие пальцы расслабились, перестав судорожно сжимать край одеяла. Нужно было как можно быстрее ускользнуть, пока никто обо мне не вспомнил, подумала целительница. Тут обязательно должна быть дверь для слуг. Не может быть, чтобы илатская красотка не держала горничных… Дверь, разумеется, нашлась, и леди тихонько удалилась.