Флэшмоб Неповиновения

Образовалось у меня окно в постах (ибо ввязываться в срачи мне неохота, для темы революции я не подобрал достаточно яркого отрывка, а у автора флэшмоба пиара я в ЧС), и я традиционно решил объявить новый флэшмоб. Посмотрел на список сегодняшних праздников и увидел чудный вариант. 

3 июля - День Неповиновения. 

В связи с этим тема флэшмоба: отрывки, где герои так или иначе проявляют неповиновение чему-то или кому-то. Мой отрывок даже отчасти пересекается с опять поднявшимися срачегонными темами. Правда, в лошадиных мастях, как оказалось, нейросеть не разбирается( 

На протяжении пути до Миссены Тэрл практически не пил: последствия сотрясения давали о себе знать, и на него безо всякого алкоголя периодически накатывала тошнота. Несмотря на это, бывший командующий гвардии упрямо держался в седле. В первый же день пути он обещал Лане изменить свое поведение и подарил роскошный букет алых роз в знак примирения. В эти дни с ним даже можно было поговорить, что редко удавалось сделать нормально в последние месяцы.

И он сожалел. В дни трезвости он сожалел о том, как вел себя пьяным. Сожалел, что втянул Лану в передрягу и не смог защитить.

Впрочем, как казалось Лане, то, что защитил их обоих «колдун», нравилось ему ничуть не больше.

Его отношение к магии не менялось ни в трезвом состоянии, ни в пьяном. Он по-прежнему категорически запрещал жене заниматься чародейством. Казалось, стоило ей заговорить об этом, и перед его внутренним взором снова мелькало сражение при Миссена-Клив, задыхающийся Арно Делаун, объявленный волей Герцога Леандра законным наследником престола, боль и бессилие человека, распятого на мечах и вынужденного беспомощно наблюдать за смертью того, кому клялся в верности. Предчувствие неизбежной смерти. Отвратительная жижа, оставшаяся от людей, превращенных в источники сил для безумного божества, и липкий страх осознания, что простой человек не в силах этому противостоять. Дым пожарищ над столицей, подчиненные чудовища и Железный Легион, бездумно идущий на верную смерть.

Вот чем была для него магия. И слушать о чем-то еще он попросту не желал. Он не желал знать, что магия может нести добро, помогать и исцелять.

Ведь магия не смогла исцелить его руку.

А когда они прибыли в Миссена-Клив, все началось по новой. Казалось, что сами эти стены пробуждали в Тэрле Адильсе тяжкие воспоминания.

И он снова начал пить. Понемногу, но Лана понимала, что это лишь начало. Что недолго продлилась передышка, которую она получила в столице.

Лана вздыхала, но ничего не могла поделать. Она лишь старалась руководить прислугой, чтобы та поддерживала хотя бы видимость порядка и чистоты, и по возможности поменьше попадаться на глаза мужу. Иногда она пыталась связаться с Килианом, но привычные чары практически не откликались. Сам Килиан приходить в её разум не рисковал, прекрасно понимая, что если свяжется с ней, когда она с Тэрлом, навлечет на нее беду.

Первые две ночи после возвращения в Миссену прошли на удивление спокойно. А на третью случилось то, к чему она успела уже привыкнуть.

Сегодня Тэрл выпил меньше, и хоть его поведение и нельзя было назвать адекватным, он не падал и не рисковал отключиться. Отходя ко сну, он потянулся к супруге единственной рукой, сквозь ночную рубашку поглаживая её плечи.

Лана не ненавидела его и не считала насильником, но и какого-либо влечения к нему никогда не испытывала, — вопреки постоянным подозрениям мужа, даже тогда, когда он был воином, а не калекой. Его воинские подвиги и литая мускулатура никогда не были тем, что привлекало её в мужчинах.

Однако долг есть долг. Снова и снова она напоминала себе об этом. Снова и снова она говорила себе, что она его жена, а значит, должна. После чего просто ложилась, закрывала глаза и уносилась мыслями куда-то далеко. Дожидаясь, пока он не закончит.

Так она собиралась поступить и сейчас. Но на этот раз почему-то не получалось. Почему-то сегодня грубая ласка воина вызывала жгучее отвращение и гнев.

«Лана, ты ведь не проститутка», — мелькнуло у нее в голове.

И в тот же момент девушка резко отстранилась.

— Нет, Тэрл, — покачала головой она, — Нет. Не в этот раз.

Почему так сложно бывает просто сказать «Нет»?

— Почему? — коротко и хмуро спросил мужчина, замирая.

— Потому что ты пьян, — ответила Лана, — Потому что ты вел себя со мной как с дерьмом и до сих пор даже не извинился.

Она почувствовала, что говорит не то и не так. На этот вопрос, на это «почему» — вообще не следовало отвечать.

Потому что нежелания достаточно.

И в ответ на эту мысль накатило резкое чувство вины. Кому какое дело до её желаний? Разве ее желания стоят всего того, что решалось этим браком?

А с другой стороны, разве обязательно было заниматься сексом с супругом, чтобы их брак скреплял союз государств?

— Ты моя жена, — будто почувствовав ее мысли, упрямо заявил воин, — Твой долг делить со мной ложе и дать мне наследника.

— Но я не твоя рабыня! — резко возразила Лана, — Я... Я не проститутка!

«Вы не можете продать меня! Я вам не принадлежу!»

Какое-то время Тэрл осмысливал ее слова. А затем упрямо мотнул головой:

— Ты не будешь диктовать мне свои условия. Никогда. Я знаю, чего ты хочешь. Снова колдовать. Быть ведьмой, управляющей мужчинами, как Ильмадика. Только ты не будешь ею. Миру не нужна вторая Ильмадика. Ему и первая-то не нужна.

Он снова потянулся к ней, сквозь одежду до боли сжимая её грудь.

— Тэрл? Ты что!

Но он как будто ее не слышал. Воин был гораздо сильнее её. Одним движением повалив Лану на кровать, он взгромоздился сверху.

— Ты моя жена, — заявил он, — И ты будешь вести себя, как подобает моей жене. Ты не опозоришь меня.

Тэрл склонился к ней для поцелуя. И в этот момент будто спал какой-то внутренний барьер. Чародейка посмотрела в глаза воину и с удовольствием заметила, как он на секунду замер, ошеломленный чем-то в её взгляде. А затем мощная волна магической энергии отшвырнула его прочь. Воин врезался спиной в стену и плавно осел на землю.

В первый момент Лана испытала ужас от содеянного. Воображение немедленно нарисовало ей образ того, что она только что убила Тэрла — человека, не раз спасавшего ей жизнь во время войны. Из-за этого не только казнят её саму, но и отношения между идаволльской и иллирийской знатью снова охладятся...

Однако кое-чему ее война все-таки научила. И пока воображение рисовало страшные картины будущего, инстинкты целителя взяли контроль над телом. Подбежав к поверженному воину, она провела быструю диагностику. Жив. И даже, кажется, скоро придет в себя.

Лана постаралась задавить в себе неуместное, уродливое чувство сожаления по этому поводу.

В любом случае, сейчас она четко понимала, что повторить этот трюк не сможет. И если Тэрл, очнувшись, будет в ярости от ее поступка (а он будет)... Она боялась, что простое изнасилование покажется ей еще милосердием с его стороны.

Торопливо вскочив с кровати, Лана оделась в зеленый костюм для верховой езды. Некогда возиться с платьями. Выбежала в коридор, провожаемая удивленными взглядами ночной стражи и слуг. Однако, её никто не останавливал: она все-таки была графиней. Их госпожой.

Хотя защитить её от собственного мужа они, разумеется, не могли.

Сбежав вниз по лестнице, девушка ворвалась в конюшню. Она сама не знала, почему побежала именно сюда, у нее вообще не было представления, куда ей бежать.

Она просто чувствовала, что так будет правильно.

Умница Дымка приветственно всхрапнула. Почему-то Лана поймала себя на мысли, что та знала, что она придет.

Что даже лошадь раньше её поняла, что она не может здесь оставаться.

На то, чтобы оседлать Дымку, не ушло много времени. Куда скакать, Лана по-прежнему не знала.

Она знала только, откуда.

Лана сжимала колени, побуждая лошадь скакать все быстрее и быстрее. Как будто пыталась ускакать от догоняющих её призраков долга и обязательств.

Как будто пыталась догнать убегающее чувство свободы.

Все быстрее и быстрее. Все дальше и дальше. Не «куда-то»: просто куда глаза глядят. Просто подальше от тех, кто её продавали и покупали.

Подальше от тех, кто видел в ней рабыню.

Чародейка почти не удивилась, когда вдруг обнаружила, что с каждым шагом её кобылу окружает магическая энергия. Сила, протекающая через нее, казалась приятной и теплой, как объятие старого друга.

Эжени Иоланта соскучилась по магии, а магия соскучилась по ней.

(с) "Тяжесть прощенных грехов", глава "Ты увидишь себя, ты узнаешь меня" https://author.today/work/237913