Мы были счастливы или жизнь после развода

...Сергей шёл вдоль железнодорожного полотна, считая шпалы. Триста сорок один. Триста сорок два. Не то чтобы у него была какая-то определённая цель, просто он пытался занять себя и отвлечься от мыслей, теснившихся в голове и вызывавших мигрень. Джин, плескавшийся в бутылке, притуплял боль, но не избавлял от неё полностью. Триста сорок девять.

Рельсы едва заметно задрожали. Сергей уже знал — скоро из-за поворота появится поезд. Пока его звук заглушал шум улицы, пролегавшей параллельно путям.

Ему нравились поезда. Они напоминали о детстве: о маленькой деревеньке, затерянной в сибирской тайге; о бабушкином доме, где летними ночами через открытые окна доносились стрекот неугомонных кузнечиков и стук поездов, спешащих куда-то по Транссибу.

Протяжный гудок вырвал Сергея из задумчивости. Серебристо-красная капля поезда стремительно приближалась. Яркие фары ослепили его, и он прикрыл глаза рукой. Горячий воздух обдал тело, и Сергей пошатнулся.

Через минуту всё закончилось. Рельсы ещё подрагивали, но поезд уже скрылся из виду. «Триста пятьдесят пять», — отметил про себя Сергей. Он сделал глоток и досадливо крякнул — джин закончился. Отбросив пустую бутылку в придорожные кусты, он достал новую из кожаной сумки на длинном ремне. Триста шестьдесят.

Без Марины жизнь потеряла смысл. Бесконечная погоня за материальными благами — квартира побольше, машина помощнее, лучший лицей для сына — завела его в тупик. Оказалось, счастье не измеряется квадратными метрами и лошадиными силами.

Однажды Марина призналась, что скучает по нему. Сергей удивился.

— Как же так? Мы ведь видимся каждый день, — возразил он тогда.

— Видимся, но мы больше не вместе, — грустно улыбнулась Марина. — Помнишь, как раньше? Когда мы снимали нашу первую комнату у той сумасшедшей бабули? Помнишь, на первую годовщину ты подарил мне розу, а потом мы ели китайскую лапшу и запивали её дешёвым шампанским?

— Марин, но ведь это было ужасно! — Сергей сморщился от болезненных воспоминаний. Как он хотел поскорее убраться оттуда, от этой нищеты и беспросветности, от назойливой старухи, которая вечно торчала под дверью, подслушивая их разговоры.

— Серёж, но тогда были мы, и мы были счастливы.

Сергей часто прокручивал в голове эту фразу, пытаясь понять её смысл. Счастливы? Нет, он совершенно точно не был тогда счастлив. Он вообще никогда не был счастлив. Триста восемьдесят два.

Рельсы снова задрожали. Сергей остановился. Из-за поворота появилась электричка. Красно-серые видавшие виды вагоны проехали мимо, постукивая колесами.

Триста девяносто. «Мы были счастливы»... Сергей не понимал, чего хотела от него Марина. Они ходили в рестораны, театры и несколько раз в год ездили за границу. Объехали полмира. Триста девяносто пять. Что она тогда сказала? «Мы больше не разговариваем»... Да, он помнил, как они болтали часами, мечтая о самых безумных вещах, которые только могли вообразить два студента иркутского юрфака. Как спорили обо всём — о политике, истории, религии, прерывая самые жаркие дебаты страстью. Марина была горячей штучкой. Она и сейчас оставалась такой же, только Сергей не помнил, когда они в последний раз были близки. Ещё до того, как... Сергей сделал долгий глоток из бутылки и уставился в чёрное небо над головой. Провода едва заметно подрагивали. Приближался третий встречный поезд...

И тут он увидел её. Свет фонарей с автострады подсвечивал фигуру в лёгком шифоновом платье, делая её почти невесомой. Слегка ссутулившись, она осторожно ступала по гравию. На плече болталась сумочка, а перекинутый через неё плащ свисал почти до земли. Услышав приближение поезда, девушка вдруг вскинула голову и двинулась к путям.

«Сейчас бросится», — промелькнула мысль у Сергея. Он рванулся вперёд. Не успеет. Слишком далеко. Тогда он крикнул: «Эй!»

Продолжение тут https://author.today/work/428262