Лицемерие вокруг Арала: Саксаул, коррупция и пиар вместо спасения людей

Аральское море, некогда четвёртое по величине озеро мира, превратилось в пустыню Аралкум из-за ирригации, направившей воду Амударьи на хлопковые поля. За 30 лет на «спасение» Арала Всемирный банк и ООН выделили около миллиарда долларов, но вместо помощи людям — переселения или лекарств — деньги уходят на посадку саксаула, пустынного куста, который и без того растёт сам. Власти Узбекистана, где коррупция процветает, и активисты вроде Зауреш Алимбетовой пиарят эти проекты, пока гранты оседают в карманах. Добро пожаловать в спектакль, где забота о людях — лишь декорация.

Пыль Аралкума, смешанная с солью и остатками пестицидов вроде ДДТ, раздражает лёгкие, повышая случаи астмы в Каракалпакстане (Узбекистан) и Приаралье Казахстана. Оценки — 75–150 тыс. тонн пыли в год — основаны на спутниковых снимках и моделях, но точных измерений нет. В Узбекистане, занимающем 121-е место из 180 по индексу коррупции, такие цифры удобны для привлечения доноров. Для сравнения: средний цементный завод выбрасывает сопоставимый объём пыли, но не становится поводом для глобальной паники. Почему? Ржавые корабли в пустыне — идеальный фон для драматичных заголовков. Пыль — реальная проблема, но её масштабы раздувают, чтобы оправдать миллионные гранты, пока 2.3 млн человек дышат солью.

 Саксаул: Зачем сажать то, что растёт само?

Вместо ингаляторов или переселения людям предлагают саксаул — пустынный куст, который и без вмешательства покрывает Аралкум там, где позволяет почва. С 1990-х посадили полмиллиона гектаров, но 90% насаждений погибло из-за засоления и засухи. Сегодня саксаул покрывает менее 1% пустыни, снижая пыль, по оптимистичным оценкам, на 5–10% в отдельных районах. Для 2.3 млн человек эффект минимален — около 0.5% в масштабах региона. Саксаул растёт сам, за 10–20 лет закрепляясь в пустыне. Зачем его сажать? Чтобы отчитаться перед Глобальным экологическим фондом (ГЭФ) и ООН, показав зелёные пятна на спутниковых снимках.

Посадка саксаула обходится дёшево — $50 за гектар, — но не требует сложного ухода, что удобно для отчётов.  Хлопок, приносящий Узбекистану $1 млрд экспорта в год, забирает всю доступную воду, оставляя для других растений лишь пустыню. Саксаул — идеальный фасад: фотогеничный, неприхотливый и бесполезный для людей.

Коррупция и тень СССР

 По данным расследований, в 2017-м из грантов на Арал пропало $5 млн, в 2021-м — ещё $10 млн (отчёты ГЭФ и СМИ). Всемирный банк, зная о проблеме, продолжает финансировать проекты, выгодные местным элитам, — от саксаула до плотин. Власти перекладывают вину на СССР, чья ирригационная политика 1960-х инициировала кризис. Но сегодня Узбекистан сам направляет воду Амударьи на хлопок, поддерживая пустыню, пока распределяет гранты. СССР — удобный козёл отпущения: мёртвый, безответный и безопасный для критики.

Активисты

Активисты вроде Зауреш Алимбетовой, директора Aral Oasis, рассказывают о «трагедии Арала» на конференциях ООН. Она утверждает, что саксаул спасает регион, но её питомники приносят фермерам лишь $100–500 в год, тогда как гранты на её проекты исчисляются десятками тысяч долларов. Алимбетова не упоминает хлопок или коррупцию, фокусируясь на безопасной теме саксаула. Её слова о личной боли от пыли Аралкума трогательны, но без конкретики — вроде: данных о здоровье или жизни в регионе — звучат как часть пиар-стратегии. Возможно, она верит в свою миссию, но её проекты больше служат отчёт, чем людям. Активисты, зависящие от доноров, становятся пешками в системе, где хайпить саксаул выгоднее, чем бороться с коррупцией.

Что можно было сделать?

Астма затрагивает 230–350 тыс. человек в Приаралье. Ингаляторы ($3–15 млн/год) сняли бы приступы, а частичное переселение в менее пыльные города ($60–200 млн) улучшило бы жизнь сотням тысяч. Эти меры реальны за миллиард долларов, но требуют прозрачности, которой нет. Прямые выплаты людям или независимый аудит могли бы минимизировать коррупцию, но такие проекты не приносят пиарных очков. Кокаральская плотина ($86 млн) оживила Малый Арал, а больницы ($100 млн) помогли части населения, но это капля для 2.3 млн. Люди — не приоритет, приоритет — отчёты.

Глобальный шаблон

Арал — не аномалия, а типичный кейс. В Эфиопии и Бангладеш Всемирный банк финансирует «озеленение» и дамбы, но коррупция поглощает средства. В Сахаре, чья пыль достигает Европы, астму лечат лекарствами, а не кустами, потому что там нет грантов на хайп. Арал — локальная беда (2.3 млн против 8 млрд людей в мире), но её раздувают для доноров. Это не забота, а бизнес.

Итог: Люди второстепенны

«Лицемерие вокруг Арала» — это когда миллиард долларов тратят на куст, растущий сам, а 2.3 млн человек задыхаются от пыли. Власти, пиля гранты, винят СССР, но продолжают отводить воду на хлопок. Активисты пиарят саксаул, избегая неудобных тем. Всемирный банк разыгрывает экологический спектакль, где люди — лишь фон. Лекарства или переселение? Нет, лучше ещё саксаула — вдруг он станет решением всех проблем. Арал — кормушка для коррупционеров, где хайп побеждает здравый смысл.