Идеальный отпуск

Отпуск, день третий. Босоногая эпопея.

Утро началось с того, что я обнаружила: в доме закончился кофе.

Это был кризис.

Я потащилась за помощью к тёте Люде, услышав мои драматические вздохи, она просто протянула мне банку домашнего смородинового варенья и сказала:

— Иди на речку. Вода — бодрит, солнце — греет, а если совсем загрустишь — там у старика Никиты в кустах спирт лечебный спрятан.

Я решила, что это знак.

Речка называлась гордо — "Быстрица". На самом деле это был такой себе "ручей с амбициями", но зато с отличным песчаным пляжем и старым мостиком, с которого все местные прыгали "на слабо".

Я надела свои старые шлёпанцы, которые через пять минут, с характерным звуком, начали рваться по шву, взяла полотенце и отправилась в путь, напевая что-то бодрое.

По дороге встретила: 

Козла Васю. Он же местный криминальный авторитет, отбирающий у детей вкусняшки. Он оценивающе осмотрел мою пляжную сумку, но, не обнаружив там съестного, презрительно фыркнул. 

Бабку Марфу. Она сразу устроила мне допрос с пристрастием: "А не ты ли та самая дачница, что в позапрошлом году огурцы в тени сажала? Ну, знаешь, у кого потом вся рассада ногами кверху пошла?"

Старика Никиту. Он действительно копошился в кустах, что-то усердно закапывал. Мы сделали вид, что не замечаем друг друга.

Вода в Быстрице, несмотря на то что календарь уверенно показывал июль, оказалась той самой — "бодрящей". Той, от которой в груди вдруг становится тесно, кожа мгновенно покрываются мурашками, а в голове проносится паническая мысль: "Господи, да я же умру от переохлаждения!"

Я осторожно зашла по колено, и ледяные щупальца реки тут же впились в кожу. В этот момент я уже готова была развернуться и с достоинством удалиться — ну его, это купание, лучше пойду есть клубнику в тени. Но тут сверху раздался насмешливый возглас:

— Эй, городская!

На мосту стоял рыжий мальчишка. Он ехидно ухмылялся, явно наслаждаясь моими мучениями.

— Слабо прыгнуть? — бросил он вызов, и в его голосе звучала непоколебимая уверенность, что я струшу.

Я посмотрела на воду, где плавали какие-то подозрительные тени. На мальчишку, который уже представлял, как будет хвастаться перед друзьями, что "городская испугалась". На своё пошатнувшееся самоуважение, которое тихонько шептало: "Да кому это вообще нужно?"

— Слабо тебе сначала прыгнуть? — парировала я, надеясь, что он передумает.

Но он лишь фыркнул, разбежался и камнем рухнул в воду, подняв фонтан брызг.

Ну и ладно.

Я поднялась на мостик, закрыла глаза, глубоко вдохнула — и шагнула вперёд.

Мир на секунду исчез, сменившись ледяной тьмой. Когда я вынырнула, отдышаться не получалось — лёгкие сжались, сердце колотилось где-то в горле, а тело кричало: "Предательница!"

Но зато мальчишка на мосту смотрел на меня с неожиданным уважением.

— Ну ничё так, — снисходительно кивнул он.

Я вылезла на берег, трясясь от холода, но с чувством выполненного долга. Победа? Пожалуй.

Выбравшись из воды, я первым делом потянулась к полотенцу — и тут же пожалела. Оно лежало в песке, величественное и невозмутимое, будто специально поджидало момента, чтобы щедро одарить меня природным скрабом для тела. Теперь я напоминала не столько человека, сколько свежеобваленную в сухарях отбивную.

Пока я отряхивалась, мой взгляд упал на шлёпанцы. Вернее, на то, что от них осталось. Казалось, они дожидались этого момента весь сезон — и вот, наконец, с торжествующим хрустом разошлись по швам окончательно, освобождая мои ноги от последних признаков цивилизации.

Но настоящий сюрприз ждал впереди. Козёл Вася, местный гурман и, как оказалось, ценитель текстиля, с аппетитом пережёвывал мою футболку. Причём делал это с таким видом, будто это не случайная оплошность, а осознанный выбор знатока.

— Вася, — строго сказала я, пытаясь уцепиться за край ткани, торчащей из его рта, — это не еда.

Вася презрительно посмотрел на меня, и с достоинством выплюнул изо рта мокрый комок ткани. Видимо, это был его способ сказать: "Ну и ладно, все равно невкусно".

Так что обратно я шла босиком — с песочным пилингом на коже, с комком мокрой футболки в руке и с чувством, что природа сегодня явно играет против меня. Но зато теперь я точно знала: если вдруг в городе начнётся зомби-апокалипсис, у меня есть все шансы выжить. Ведь я уже прошла проверку на прочность — деревенским купанием.

Закатное солнце растянулось по крыльцу золотистой кошкой, а я, завернувшись в плед, который пах яблоками и немного пылью, потягивала чай с "тем самым" вареньем. Тётя Люда, конечно, клялась, что оно лечебное, но почему-то забыла уточнить — от чего именно. От скуки? От городской суеты? Или от последствий купания в ледяной воде?

— Завтра, наверное, пойду за грибами, — задумчиво сказала я, наблюдая, как в моей кружке плавает листочек мяты.

Тётя Люда фыркнула так выразительно, что даже кот Барсик поднял голову от своего занятия, он как раз методично вылизывал лапу после неудачной охоты на мое, сохнувшее на спинке стула, полотенце.

— Ты же их не отличаешь!

— Ну... белые — они белые, разве нет? — попыталась я защитить свою грибную эрудицию.

Тётя Люда отложила вязание и посмотрела на меня с материнской жалостью:

— Детка, у нас в лесу всё белое. Даже поганки. Даже мухоморы после дождя. Даже старый Никитыч, когда из бани выходит.

Я уже собралась сдаться и пообещать проспать до обеда, как тётя вдруг оживилась:

— А знаешь что? Дядя Миша завтра собирается по грибы. Давай, он возьмёт тебя с собой — покажет, научит, всё расскажет.

Она многозначительно подняла указательный палец:

— Только предупреждаю: если начнёт рассказывать про свою молодость — делай вид, что слушаешь. Кивай иногда. А то до вечера не выберетесь.

Я представила седого, как лунь, дядю Мишу с его знаменитой корзинкой, говорят, однажды он нашёл подосиновик размером с табурет, и невольно улыбнулась.

— А если тот рыжий чертёнок опять придёт звать "на слабо"?

Тётя Люда фыркнула:

— Скажешь, что у тебя уже есть планы посерьёзнее. 

Ноги, кстати, до сих пор отливают благородным синеватым оттенком. Как у сказочной феи. Или у замерзшей лягушки. Но это уже детали.