Размер имеет значение

Размер имеет значение! Да, именно так! Размер, объем, длина произведения. 

Раньше я об этом не задумывалась. А тут вот задумалась, пару дней назад. 

Сегодня кстати день Кардиолога. Но у меня нет знакомых сердечников. 

А еще сегодня день Поцелуя. Это интересно. 

Пару дней назад Литрес Самиздат опубликовал шорт-лист конкурса «Любовь между строк», на который собственно с нуля, начиная с пришедшей сценки и до конца я писала свой, можно сказать, скандальный роман «Нефритовый слон», который не смотря ни на что нежно люблю.

В лонг в номинации «Лучший эротический роман» вышли восемь книг,  в шорт – пять. Больше половины. Когда схлынула грусть от постигшего нас с романом фиаско, я решила ознакомиться с произведениями, вышедшими в шорт-лист. И сразу мне в глаза бросилась такая деталь: все они длиной от 120 до 170 страниц. А те три, что не вышли в шорт, но попали в лонг, от 190 до 280. Мой же роман – почти пятьсот страниц. Это не могло быть совпадением. 

Тогда я внимательно посмотрела на жюри. Десять человек, которым за полтора месяца предстояло прочесть не меньше двухсот полноценных книг. Да, в номонации эротика было немного претендентов, раз в лонг вышли всего восемь книг. И на фоне сравнительно небольших романов фолиант в пятьсот страниц заметно проигрывал! И я по-человечески это понимаю. 

Еще один момент, на который я обратила внимание, было, что не один роман из лонга и шорта был опубликовен на платформе еще в феврале. Да, позже 14 февраля, старта конкурса, но например 18.02. Как так? Да просто авторы подобрали подходящее незасвеченное почти законченное или совсем дописанное произведение и стали участвовать в конкурсе с ним. 

Я узнала о конкурсе в марте. Сразу пришла идея, сюжет, та сценка. Два персонажа стали рассказывать мне свою историю, и на пару месяцев в тень отошли даже герои моего главного романа, благородно уступая свое первое место другой паре. Месяц я вынашивала сюжет, месяц писала и редактировала. Писала строго под конкурс. Успела, разместила, прошла модерацию, подала заявку, ее одобрили. 

Организаторы конкурса указали объем для крупной прозы от 5 алок до бесконечности. Я на радостях написала историю длиной в 18 алок. А в лонг вышли те, что короче в два раза. В шорт – вообще в три раза короче. Размер имеет значение! Но я узнала об этом только на собственном опыте. Как и то, что те, кто писал под конкурс – не в равных условиях с теми, кто подал на него уже законченное или почти дописанное. 

Есть и еще один момент, на который я обратила внимание благодаря рецензии волшебной Ари Видерчи на «Нефритового слона»: жанр практически всех номинантов в лонге (тем более в шорте) – эротическое фентези, магреал, от силы мягкая эротика, где есть пикантные сцены. Как тут с ними тягаться реалистичному жесткому порно с уклоном во Фрейдизм. 

В романе есть момент, когда Таша рассуждает на тему того, что поцелуй интемнее и более личный, чем секс. Об этом в свое время рассуждала Вивиан, героиня фильма «Красотка». Таша этот фильм не смотрела, но выводы сделала похожие. Сегодня, в день Поцелуя, подарю вам как раз ту самую сценку из романа: 

(Кстати, мы с «Нефритовым слоном» на этой неделе на Субботней Трибуне АТ. Поддержите нас:

https://author.today/post/670108?c=33668747&th=33668747) 

Когда происходит проникновение, я, как обычно, не чувствую боли, только странный хлюпающе-чавкающий звук. Там всё настолько мокрое, будто я уже кончила и отнюдь не один раз. Ну да, трусы и брюки же были мокрые насквозь. Вряд ли я просто описалась от в нный раз реализованной мною мести. 

Странно, проникновение есть, а вот движения нет, никакого. Приходится прижать пятку к его ягодице, и нажать. 

— Ну, давай же! Чего ты медлишь? 

Моя инициатива застает его врасплох, потому что частое, тяжелое дыхание я слышу отчетливее, чем шум текущей из-под крана воды. 

— Давай! Боишься наказания? Или так все болит, что не можешь взять меня как следует? Ладно, не бери. Отдайся мне! 

Вроде бы, какая разница между “возьми” и “отдайся”, но разница есть. 

Юра просто делает только то, что я говорю. Никакой личной инициативы, ни единого лишнего звука, стона, движения. И только неожиданно я чувствую прикосновение его языка к своей шее. 

— Не прячь язык! 

Повернув голову так, чтобы мой собственный язык легко соприкоснулся с его, инициирую поцелуй взасос. 

А через мгновение уже хочу прервать его потому, что поцелуй – это же по любви, интимнее, чем самый грубый и страстный секс. 

Но стоит попытаться отвернуться, закрыть рот, как все запреты он нарушает в одно мгновение: 

— Нет, нет, пожалуйста, умоляю! Поцелуй меня… один раз!

Не шепотом, не пряча лица, глядя мне в глаза, мой враг молит меня дать ему то, что не его по праву, что не должно принадлежать ему. Хотя, я помню, сколько раз мы уже… целовались.  

— Умоляю! 

В ответ все десять пальцев моих рук закапываются глубоко в его мокрые сейчас, теплые и мягкие на ощупь темные волосы. На ум приходят мамины слова о том, что мягкие шелковистые волосы бывают только у добрых людей, и мы целуемся. Долго, страстно, болезненно, самозабвенно.