У крови может быть только одна свежесть...

Да просто вспомнилась фраза про свежую кровь... Когда-то была очень модна вампирская тематика, и на этой волне образовалось столько штампов, что захотелось - ну, да, свежей крови (понимайте, как хотите). 

Вспомнившиеся штампы: охотящиеся в ночи; посвящённые с помощью специального ритуала; вампирские кланы; строгая иерархия и король/королева наверху иерархический лестницы; романтические отношения вампира и "человеческой барышни"; трагическая любовь между указанными выше персонажами... вроде, все вспомнила. 

В общем, мне захотелось свежей крови (повторяю: понимайте, как хотите) и я написала вампирский роман, избежав этих штампов. Мои не боятся солнечного света; у меня в вампиры невозможно посвятить; мои вампиры не знают иерархии и вообще - одиночки, никаких правителей, кланов или сообществ у них нет; мои вампиры не интересуются барышнями, а вампирши - молодыми людьми, никаких романтических отношений у них нет и быть не может. Ах, да, ещё забыла про кровь из контейнеров, утащенных со станции переливания крови или со скотобойни - мои такое не пьют. 

Кстати, мои могут только пить, есть не могут. Зато пьют всё (кроме крови из контейнеров), мой основной персонаж, например, помимо свежей крови предпочитает кофе и коньяк (дорогой), но однажды глотнул даже святой воды и сказал, что немного тухлая (ну, ещё бы, почти год хранилась в пластиковой таре). А ещё он прекрасно водит машину...

Максим нажал на мобильнике «отбой» и повернулся к Сергею.

- Думаешь, это те самые? Которые в меня стреляли?

- Уверен. Не боишься со мной ездить?

- Я с тобой весь день езжу.

- Я не про это. – Сергей махнул рукой. – Ладно. Если что, просто дыши глубже.

И он резко нажал на газ. Машина сорвалась с места, набирая скорость. Максим почувствовал, как его вдавило в спинку сиденья, дома за окном слились в бешено летящую размытую пестроту. Он бросил взгляд на спидометр и только успел заметить стрелку, приклеившуюся к крайней отметке, как его с силой бросило на дверцу – Сергей свернул с улицы и теперь они неслись какими-то дворами, перед самым лобовым стеклом то и дело возникали стены домов и соскальзывали в сторону прежде, чем Максим успевал осознать неизбежность столкновения. Дыхание то и дело перехватывало и к горлу подступала тошнота, которой, кажется, просто не хватало времени оформиться в страх.

Наконец они вылетели на шоссе и через пару минут едва не уткнулись в длинную вереницу стоящих машин. Сергей, не сбавляя скорости, свернул на встречную полосу и в переднем окне мелькнул переезд с перегораживающим его опущенным шлагбаумом. Только мелькнул, потому что машина тут же слетела с асфальта и Максима подбросило на сиденье. Испуг не успел угнаться за пониманием – всё, мы разбились! – но в окнах продолжала нестись мешанина из огней и тёмных стволов деревьев. Их опять подбросило, потом – ещё раз, и колёса снова оказались на ровной поверхности. Максим понял, что Сергей просто съехал с шоссе и, обогнув переезд, проскочил перед идущим поездом, которого он, к счастью, даже не успел заметить.

Снова понеслись мимо деревья, дома, на доли секунды возникающие за окном рекламные щиты... Неожиданно машину занесло, уши заложило от скрежета тормозов, и размытая картина перед глазами Максима обрела чёткость. Гонка прекратилась так же резко, как началась, и от этого внезапного перехода замутило чуть ли не сильнее, чем от головокружительной езды. Они стояли чуть поодаль от кафе «Дельвиг». Максим перевёл дыхание и прижал руку ко лбу.

- Где ты водить учился, а?

- Извини, Макс, но я этому вообще не учился.