маленький стишок и рецензия на рассказ Эвы Ясаковой "Зеркало души"

как будто время вышло из часов

устав от клети отрешённых цифр

вселилось в птиц

чтоб испытать полёт

а не стекло холодных слов

стоял июль

а может быть лежал

земля пропитывалась магией омелы

сквозь запах прели вымытых полов

на ламинате проступала кровь

какого то забытого солдата

неон вгрызался в чакры и уста

по капиллярам разгоняя серебро

и спали все

с причастия вином

катая шарики из мякиша и боли

быть одиноким в бреющей толпе

аскезой правды дроби барабанной

давно украденных у облака дождей

передовицами советской правды

газет подвалы типографий смог

пускали корни

внутренние лица

сквозь нервный хаб воруя слёз поток

учились просто быть

а не стремиться

и ели лапали шары под новый год

вдыхая запахи шампанского и водки

и точно знали

это не пройдёт

ни под луной

ни в строчках срочной сводки

и стало время перелётным

иногда

на трапах спотыкаясь о ступени

и в цифры возвращаться не хотело

смеясь над играми назначенных подкожно

на службу в прозе обречённых гениев

неон глумился над шахтёрами идей

и выжигал как лупой на скамейке

тьмы призрачных улайканных друзей

чтобы кормить как уголь песни печки

колосники расставленных сетей

с пакетов яровой уже дырявых

стреляя не макаровым и стечкиным

а детским пистолетом водяным

по звёздам

Ну и продолжим работать.

Рецензия на рассказ Эвы Ясаковой "Зеркало души"

Пять ступенек женщины

Сначала о технике исполнения. Не хватило языковых и стилистических особенностей, которые формируют авторский почерк. Тропы встречаются, но они или угадываемы, или слишком распространены. Лингвистический кураж, как внимание к подробностям, особенный взгляд, необычное сочетание слов, отражающее наблюдательность и начитанность автора, этого не хватало.

Некоторые замечания по стилю и оформлению:
1. Пунктуация проставлена интуитивно. Иногда напрягает.
2. Штампы с первых строк: самый лучший, очень красивая, самая красивая, всю жизнь, голубые как небо глаза.
3. Встречается стилистический разнобой словоупотребления - "подросток плакала".


Над названием сказки замер. Пришлось абстрагироваться от топового названия, фехтуя с альбомами винила из прошлого. Перед глазами — старая обложка с примадонной советской эстрады в красном балахоне, обнимающей бамбук. И болезненная история карьеры и неблагодарного обрезания ножом прошлого. Это об отношении с тем, кто создал женщину, которая пела на весь СССР. Ну да ладно. Немного ссыплю ассоциацию вниз и попробую читать сказку дальше. И опять...Глаза, глаза..Зеркало души. Гляжусь в озёрки синие. Никак не отпускают штампы, набитые годами.
И провокационный вопрос, можно ли считать зеркала Козырева этими самыми, ну, проекцией глаз. И ответ, не только можно, уже давно сделано. Всё, замолкаю..

Сказка — пятиступенчатое переосмысление жизни в формате женского тела и по Юнгу - анимы - внутреннего образа женщины и его бессознательной женской стороны. Героиня чаще всего пробует видеть себя не своими глазами, а глазами окружающих или того единственного, способного ее принять. Траектория "девочка-подросток-девушка-женщина-старуха" рассматривается через приём самоидентификации в антимире зеркального отражения. Волшебное стекло — ведущая сквозная метафора сказки, пропущенная через обобщённый образ детства, юности, зрелости и старости.

На первой ступеньке читатель видит девочку у зеркала после первых детсадовских комплиментов от лучшего мальчика. Описание переживаний ребёнка немного настораживает акцентом красного и "такого коротенького" платьица. Ну да, в девочках женщина просыпается рано, но не так уж рано, чтобы оценивать лук с эротическими мотивами в 5-6 лет. Этому фрагменту не поверилось. Поступательное описание туфелек, пряжечек, гольфиков - с уменьшительно-ласкательностью - как способ передачи детского сознания грешит распространённой ошибкой. Сюсюканием детское мироощущение не передать...Дети категоричнее взрослых, ближе в реальной жизни к явлениям заземлённым, не преукрашенным словесным серпантином. Они еще не научились всем этим пусикам. Хотя после коротенькой юбки красного цвета мир может восприниматься глазами испорченных тщеславием взрослых. Поэтому и фрагмент с открыткой - про опять минимизацию явлений природы - немного слащав.

Психологический рисунок детского портрета. После предложения дружбы, разве это желание не теряет амплитуду? Ведь уже предложили, а тут "...и он поймёт, как сильно она хочет с ним дружить".


Агрессия пубертата, выраженная без всякого перехода и битьём по зеркалу кулаками — выглядит неестественной, если вспомнить об инстинкте самосохранения. Бьют кулаком по стеклу и зеркалу безоглядно в состоянии аффекта, сильного стресса. А осознание собственного уродства — процесс постепенный, ежедневный, почти рутинный, даже если это всего лишь особенности самовосприятия.

Класс, смеявшийся взахлёб над уродством героини-подростка, выглядит как коллективное нечто. Не бывает такого, чтобы все и взахлеб. Тем более, если речь идёт о буллинге. Взахлёб —  это искренний смех, раскрепощенного, а не обозлённого человека. Так смеются у Петросяна, раньше у А.Иванова и М.Задорного. Стадная война за лидерство в школе чаще оперирует смешками, усмешками и злобным сарказмом. Так что, опять не верится...Ну и портретное описание, вновь расхождение с психологией восприятия. Если героиня уже понимает, что волосы — ржавые, глаза — болотные, зачем зеркало крошить?

Понятно стремление показать переход от розового детства к чёрно-белому максимализму подросткового возраста аллегорически на таком контрасте. Но воспринимается это, как флешмоб экоактивистов, поливающих картины в музее то супом, то кетчупом, то соляной кислотой.

Неплохо вписались акценты возрастных хотелок быть лидером ситуации. Дети смотрят на свою одежду, подростки на свое тело, как бы, раздевая себя. Это хорошее наблюдение, так и есть. Хотя не у всех. У мальчиков немного иначе. И вот с "жалостью"...прошёптанной на ухо...тоже хорошо. Сильнее бьют те, кого выделяешь из толпы. Но это тоже игры проекций, но подростки этого не понимают. Рефрен про "всю жизнь" уже напоминает сказочное: "В третий раз забросил старик невод". И уже воспринимается, как художественный прием усиления, а не штамп.

Третья ступень идентификации женщины, после детской одежды и подросткового тела, концентрируется на более сжатом пространстве — на лице и косметике. Ода пылающих огнём и красной помадой губам немного затянута, особенно если вспомнить про "кулаком по стеклу". Между подростковым возрастом и 19-летием не такой уж большой промежуток, чтобы из гадкого утёнка успел вырасти чёрный лебедь. Но, если сделать скидку на жанр сказки.

Ступень перехода в статус женщины, из всех описанных ранее, выглядит наиболее реалистично. Показалось, что даже внутренняя авторская волна изменилась. Как-то расслабилась, упрочилась, слетел ненужный флёр словесной шелухи и пастилы, где вместо красок были витражные стёкла нарабатывания художественного опыта. И почему-то в этом отрывке рефрен про "до конца жизни", ставший каким-то зеркальным отражением прежнего "на всю жизнь" выглядит нерелевантным, немного не соответствующим той расслабленной внутренне уставшей, но снисходительной и уже состоявшейся, хоть и неудачливой женщине.

Пятая ступень и образ старухи. Из собственных наблюдений. До прихода к власти любителей интернационалов, слово "старуха" не считалось ругательным. Как сегодня слово "старик", его воспринимали нейтрально. Удачным показался переход статуса отражений — от зеркала к оконному стеклу. Амальгама судьбы ушла, осыпалась, стеклянные отражения матовые, невыраженные, если не смотреть на ночное окно. И это отсутствие серебрянки можно воспринимать почти философски - как сумму жизни, как возраст, осыпающий детские наивные ожидания, так же легко, как осень деревья, а зима снег.

Сказочный хеппиенд комментировать не хочется. Хочется задержаться в реальности, а там старость, даже в глазах смотрящего (привет мюзикл "Кабаре" и потрясающая Лайза Минелли) выглядит некрасиво. Правда, тоже не у всех. Там красота переходит с отражений в атмосферную зону памяти, оставляя внешности редкие внезапные минуты у ночного окна.

Время не потеряно, и автору за это спасибо...