Видала я всяческие конкурсы, но такое...

со мной впервые. Не, я и сама жюрист со стажем, специфику понимаю, но chatgpt в качестве обзорщика и критика, чтобы всё было объективно? Реально?

Ага. Реально Коллеги смогли удивить, конечно. 

Параллельно с читательским голосованием стихи «оценивали» наши редакторы – выбирали тексты для итоговой публикации. При этом, выбор – по условиям конкурса – не должен был зависеть от результатов читательского голосования.

Готовя выборку к публикации, мы решили пойти на эксперимент: дать задание написать вступление к ней ChatGPT, исключить, так сказать, человеческий фактор. Выданный им критический анализ публикуем без купюр.

* * * * *

Конкурсная тема задана чётко, но осмыслена участниками по-разному. Кто-то отталкивается от календарного события (июнь, жара, ливень), кто-то – от ассоциативного ощущения: возвращение, расставание, недосказанность, память. В большинстве случаев лето – это уже прошедшее состояние, реже – мифологизированный момент настоящего или антиципация чего-то невозможного. В поэтическом письме преобладают два режима: наблюдение и воспоминание. Тема лета здесь не столько разворачивается, сколько описывается как декоративный фон к состоянию героя.

Не буду копировать сюда все обзоры, оставлю только на своё стихотворение.

Ирина Валерина (Минск) – единственная в подборке, кто обращается к сложному синтезу городской поэтики, апокалиптической аллюзии и лирической субъектности. Её «Кайнознойно» насыщено метафорами, отсылками, сменой ритма и регистров. Это, возможно, самый насыщенный по языку текст в подборке – и один из самых трудночитаемых. Он интересен как попытка создать «тотальное» лето: и сезон, и миф, и катастрофу. Но плотность образов становится препятствием, особенно в финальных строфах.

Chatgpt жюрит конкурс поэзии. У меня нет слов – точнее, есть только те, за которые банят. Не понимаю, на какого фига коллеги открыли этот ящик Пандоры, но ок. Будем посмотреть.

Ну, и само «Кайнознойное», плотностью образов сбившее оптику чатику

Лето обрушилось. Город понурил плечи.

Игом жары клеймённый, кипит проспект.

Мчатся машины смертных, ни в чём не вечных

так, словно гонит их яростный зверь аффект.

Ветер врывается, разом вздымая юбки,

длинные волосы, краткие споры о

несовершенстве мира. В земной скорлупке

булькает армагеддонское вещество.

Я приручаю знаки праалфавита

и отправляю только три слова, но

ты прочитаешь всё, что во мне сокрыто.

Хлопает громко распахнутое окно,

падают крупные капли вселенской лавы,

валит поток бегущих в жерло метро.

Ливень объявлен. У грома слова шершавы.

Молнии вездесущи, как Фигаро.

Люди домашние, пахнущие борщами,

смотрят из окон усталых своих квартир,

как отливает ливень стекло и камень

в дерзкий, отмытый и довавилонский мир.

Жрицей, блудницей ли, вечною ученицей

делаю шаг по бурлящим вовсю ручьям.

Всё, что случалось раньше, опять случится.

Ветви оливы бросают с небес жар-птицы,

мерно качаясь, сквозь тучи плывёт ладья

бога ночного, и сыплются звёзды-искры.

Я прикасаюсь к сердцу. Оно поёт.

Времени нет. А в туманистом и слоистом

будущем всё происходит не в свой черёд.

...Не отвыкается. И не каяться нам, родной мой.

Круг замыкается в лучшей из квадратур.

Звёздно. Прохладно. Уверенно. Кайнозойно.

Ввысь простирается славный наш город Ур.