Как благородно решать важные вопросы

У Юлии Беловой замечательный моб о драках на мечах. У меня есть подобная сцена, но кто кого и как ударил — увы мне! — нет. Поэтому пусть будет просто обрывочек, без моба, устала я от них немножко. Кто-то захочет — прочтет, а кто-то и мимо пройдет. Сцена из моего романа "Неправильный рыцарь".

Крошечные белые розочки ковром застилали могучий необъятный донжон. Выглядело это красиво, но не слишком солидно, однако, срезать их казалось просто немыслимо. Тем паче, что покойная тетушка перед смертью дала грозный обет проклясть любого, кто осмелится уничтожить злосчастные цветы. Если же кто-нибудь, набравшись наглости, вздумает поменять их расцветку… Если он (или она — все равно!) только осмелится на подобное непотребство… Тому лучше бы и вовсе не рождаться на свет! Тетушка обещала, наплевав на вечное блаженство, спуститься с небес и, став привидением, не давать наглецу никакого проходу до конца его жалких дней. Все это она произнесла, устремив глаза и длинный костлявый палец к потолку, словно призывая в свидетели самого Господа Бога.

То было ее право: свой выбор она отстояла с оружием в руках. Бабушка с тетушкой, как и бывает с людьми, имеющими свое устоявшееся мнение, частенько спорили. Спор, как правило, плавно перетекал в ссору и соперницы… О, не-е-еэт! Они не поносили друг друга последними словами, как уличные торговки, не изводили друг друга колкостями, как придворные дамы, не подбрасывали друг другу в шкатулки с рукоделием дохлых крыс, а в изысканный соус — живых пауков (которым в замке просто не было счета), не вцеплялись друг другу в волосы, не рвали друг на дружке дорогие платья и не колотили посуду (вся она была из меди и серебра, а, значит, радости от процесса — кроме оглушительного звона — ну, никакой! швыряй — не швыряй).

Обе дамы считали все вышеперечисленное ниже своего достоинства. Имея знатное происхождении, и та, и другая (что немаловажно) впридачу к своему богатству получили и отменное воспитание. Поэтому и спорные вопросы разрешались ими весьма благородно.

Однажды, дружно посетовав, — мол, донжон выглядит как-то уж совсем безрадостно, они решили заплести его вьющимися розами. Разногласия возникли по поводу их цвета. Тетушка, как и подобает девице, настаивала на белом цвете роз. Бабушка же предпочитала алые или (на худой конец) чайные, мотивируя это тем, что белое — более приличествуют монашенкам, а также — уныло, тоскливо, не рыцарственно, отвратительно и… и, вообще, появится на стене ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ЕЕ ТРУП!!!

«С удовольствием!» — вскричала тетушка и, на ходу подтыкая подол, сорвала со стены меч.

…Через пять минут две почтенные дамы, подзадориваемые восторженными криками челяди, ради такого зрелища побросавшей свои дела, и заливистым лаем собак, азартно бились на мечах. Часа три без передышки они гоняли друг друга по залу (слава богу, места было предостаточно), отражая и нанося удары и мимоходом громя все вокруг. Столы и стулья лежали перевернутые, беспомощно задрав вверх гнутые ножки, как дохлые жуки. Белоснежные льняные скатерти были затоптаны, а драгоценная серебряная посуда вертелась волчком и с жалобным звоном летала по мраморному полу туда-сюда, так как дамы в сердцах пинали ее, когда та невзначай попадалась им под ноги.

Дуэлянтки вошли в такой раж, что, наверное, поубивали бы друг друга, если бы не корзина с овощами, забытая поваром перед началом поединка. Тетушка, как более молодая и ловкая (за ее плечами хранилось пятьдесят, а не целых семьдесят лет, как у ее соперницы), вовсю теснила старую баронессу. И та, вынужденная отступать, наткнулась спиной на единственный уцелевший в нормальном положении стул. Злополучная корзина, битком набитая помидорами, огурцами, луком и прочей съедобной мелочью, стояла на самом краю. От сотрясения она опрокинулась, овощи покатились по полу прямо под ноги старой даме, и та, исполнив несколько зажигательных па на связке лука, рухнула на спину.

Глаза тетушки сверкнули огнем. Она приставила меч к груди почтенной родственницы и, упиваясь зрелищем поверженного врага, спросила с нескрываемым злорадством:

— Ну, так какого цвета будут наши розы? А-А-ААА?!

Нелегко было старой баронессе признать свое поражение. Но — увы! — пришлось. Впоследствии, глядя на нежно обвивающие донжон кипенно-белые цветы, она всякий раз тяжко вздыхала.