Маршал Кулик
Автор: Николай БергВот накомпилировал про него - и таки получается,что и впрямь Маршал "Катастрофа". И да, жил роскошно и был страшно недоволен тем, что его не ценят. Был ли заговорщиком в итоге? Так из недовольных заговорщики и получаются.
А тип такого руководства я видал - когда "Пойди туда - не знаю куда, принеси то, не знаю что!"
И что-то добрых воспоминаний о нем не попалось.
Опять же странное - тот же Рокоссовский под Москвой был не в лучшем положении, как я понимаю, но сумел организовать людей - а тут походу маршал тикал впереди всех.
"Г. И. Кулик был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимыми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом своей работы он считал держать в страхе подчинённых. Любимым его изречением при постановке задач и указаний было: „Тюрьма или ордена“. С утра обычно вызывал к себе множество исполнителей, очень туманно ставил задачи и, угрожающе спросив „Понятно?“, приказывал покинуть кабинет. Все, получавшие задания, обычно являлись ко мне и просили разъяснений и указаний»
25 июня вместе с войсками 10-й армии попал в окружение, лишился связи, переоделся в крестьянскую одежду. Ему удалось встретить организованно выходящий из немецкого тыла отряд пограничников, с которым он вышел через линию фронта к своим только спустя две недели[8].
Непонятно поведение Зам. Наркома Обороны маршала КУЛИК. Он приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду, и сам переоделся в крестьянскую одежду. Сам он никаких документов с собой не имел, не знаю, взял ли он их с собой из Москвы. Предлагал бросить оружие, а мне лично ордена и документы, однако кроме его адъютанта, майора по званию, фамилию забыл, никто документов и оружия не бросил. Мотивировал он это тем, что, если попадёмся к противнику, он примет нас за крестьян и отпустит.
Перед самым переходом фронта т. КУЛИК ехал на крестьянской подводе по той самой дороге, по которой двигались немецкие танки, … и только счастливая случайность спасла нас от встречи с немцами. Маршал т. КУЛИК говорил, что хорошо умеет плавать, однако переплывать реку не стал, а ждал, пока сколотят плот.
Начальник 3-го отдела 10-й армии полковой комиссар (ЛОСЬ)
13 июля 1941 года. гор. Москва
Вернувшись в Москву, возглавил созданную при наркоме обороны специальную группу по формированию новых стрелковых, танковых и артиллерийских частей (с 28 июля — Главное управление формирования и комплектования войск [Главупраформ]). Однако 6 августа был снят с должности «ввиду неудовлетворительности работы на этом посту».
17 июля 1941 года начальник 3-го управления НКО СССРмайор государственной безопасностиА. Н. Михеев направил на имя Г. М. Маленкова документы с многочисленными обвинениями в адрес Кулика («явно шпионское окружение по линии бывшей жены», «вредительская деятельность на посту начальника ГАУ по срыву снабжения РККА всеми видами вооружения», «причастность к антисоветскому заговору» на основании показаний расстрелянных несколько лет назад С. П. Урицкого и Г. И. Бондаря, восхваление немецкой армии и трусость в окружении). Документ завершался предложением немедленно арестовать Кулика[10].
В сентябре 1941 г. принял командование 54-й отдельной армией, которая с момента переброски на северо-западное направление занимала оборону по правому берегу реки Волхов. Г. К. Жуков, приступивший 14 сентября к обязанностям командующего Ленинградским фронтом, поставил перед командованием 54-й армии задачу перейти в скорейшее наступление в районе ст. Мга для прорыва блокады Ленинграда, выделив лишь незначительные силы для наступления. При этом командующий Ленинградским фронтом постоянно требовал от Г. И. Кулика предпринять неподготовленное наступление, надеясь, что тот сумеет выполнить поставленную задачу самостоятельно. Операция по форсированию Невы и наступление 54-й армии закончились провалом. 26 сентября армия была переподчинена Ленинградскому фронту, а командующим её вместо Г. И. Кулика был назначен генерал-лейтенант М. С. Хозин. В октябре Г. И. Кулику было поручено формирование 56-й отдельной армии, направленной на защиту Ростова-на-Дону. 9 ноября 1941 года личным распоряжением И. В. Сталина направлен в Керчь на помощь командованию 51-й армии. Войска, которые он получил в подчинение, находились в плачевном состоянии — большинство дивизий имело по 300 бойцов. Удержать позиции не представлялось возможным, 12 ноября дал команду эвакуировать военную технику из Крыма, а 16 ноября Керчь была сдана. После смерти И. В. Сталина Главная военная прокуратура, изучавшая дело Г. И. Кулика, запросила мнение Генерального штаба относительно обстоятельств сдачи Керчи в ноябре 1941 года. «Изучение имеющихся документов, — ответил прокуратуре Генштаб, — показывает, что в сложившихся условиях командование войсками керченского направления, а также бывший Маршал Советского Союза Г. И. Кулик с наличными и притом ослабленными силами и средствами удержать город Керчь и изменить ход боевых действий в нашу пользу не могли…» 19 ноября, после того, как эвакуированные из Крыма войска заняли оборонительные позиции на Таманском полуострове, Кулик в качестве представителя Ставки на Южном фронте отбыл в Ростов-на-Дону. На следующий день — 20 ноября 1941 года немецкие войска вошли в город. После очередной неудачи отозван в Москву.
6 февраля 1942 года И. В. Сталин подписал постановление ГКО СССР № 1247сс «О тов. Кулике Г. И.», которым было приказано привлечь к суду маршала Г. И. Кулика и передать его дело Прокурору СССР. Основаниями для предания суду было указано неисполнение Куликом приказов по удержанию Керчи во что бы то ни стало, санкционирование им сдачи Керчи противнику и паникёрского поведения, повлекшего деморализацию войск, было также упомянуто и пораженческое поведения Кулика при сдаче немцам Ростова[11].
13 февраля 1942 года Сталиным было подписано новое постановление ГКО № 1276сс «О составе суда для рассмотрения дела по обвинению маршала Советского Союза Кулик Г. И.»[12]. Для рассмотрения дела были утверждены: председатель суда — В. В. Ульрих; члены суда — П. А. Артемьев, Е. А. Щаденко; секретарь — А. А. Батнер. Дело предписывалось рассмотреть в закрытом заседании суда, без вызова свидетелей и без участия сторон обвинения и защиты, в присутствии Прокурора СССР. 16 февраля 1942 года Специальным присутствием Верховного Суда СССР Маршал Советского Союза Кулик Г. И. был обвинён по статье 193-21 п. «б» Уголовного кодекса РСФСР в воинском должностном преступлении, а именно, что он в ноябре 1941 года, являясь уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования на Керченском направлении, вопреки приказу Ставки, отдал войскам распоряжение об оставлении города Керчи. Суд признал Г. И. Кулика виновным и возбудил ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении Кулика Г. И. воинского звания Маршала Советского Союза, звания Героя Советского Союза и всех правительственных наград.
В соответствии с этим приговором Президиум Верховного Совета СССР 19 февраля 1942 года принял указ, которым Г. И. Кулик был лишён звания Героя Советского Союза, трёх орденов Ленина, трёх орденов Красного Знамени и других наград, лишён звания Маршала Советского Союза. В том же месяце он был освобождён от обязанностей заместителя народного комиссара обороны СССР[13]. Постановлением Пленума ЦК ВКП(б) от 24 февраля 1942 года исключён из состава ЦК ВКП(б)[14].
Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 17 марта 1942 года Кулику Г. И. было присвоено воинское звание генерал-майора.
Из приказа Народного комиссара обороны СССР от 2 марта 1942 года:
Кулик Г. И., бывший Маршал, Герой Советского Союза и заместитель наркома обороны, будучи в ноябре 1941 года уполномоченным Ставки Верховного Главнокомандования по Керченскому направлению, вместо честного и безусловного выполнения приказа Ставки «удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район», самовольно, в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга без предупреждения Ставки, отдал 12 ноября 1941 года преступное распоряжение об эвакуации из Керчи в течение двух суток всех войск и оставлении Керченского района противнику, в результате чего и была сдана Керчь 15 ноября 1941 года.
Кулик, по прибытии 12 ноября 1941 года в город Керчь, не только не принял на месте решительных мер против панических настроений командования крымских войск, но своим пораженческим поведением в Керчи только усилил панику и деморализацию в среде командования крымских войск.
Такое поведение Кулика не случайно, так как аналогичное его пораженческое поведение имело место также при самовольной сдаче в ноябре 1941 года города Ростова, без санкции Ставки и вопреки приказу Ставки.
Кроме того, как установлено, Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вёл развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза и заместителя наркома обороны, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности, растрачивая сотни тысяч рублей на пьянки из средств государства и внося разложение в ряды нашего начсостава. Кулик Г. И., допустив в ноябре 1941 года самовольную сдачу противнику городов Керчи и Ростова, нарушил военную присягу, забыл свой воинский долг и нанёс серьёзный ущерб делу обороны страны. Дальнейшие боевые события на Южном и Крымском фронтах, когда в результате умелых и решительных действий наших войск Ростов и Керчь вскоре же были отбиты у противника, со всей очевидностью доказали, что имелась полная возможность отстоять эти города и не сдавать их врагу. Преступление Кулика заключается в том, что он никак не использовал имеющихся возможностей по защите Керчи и Ростова, не организовал их оборону и вёл себя как трус, перепуганный немцами, как пораженец, потерявший перспективу и не верящий в нашу победу над немецкими захватчиками.
За все эти преступные действия Государственный Комитет Обороны отдал Кулика Г. И. под суд.
Специальное присутствие Верховного Суда СССР установило виновность Кулика Г. И. в предъявленных ему обвинениях. На суде Кулик Г. И. признал себя виновным.
— [15]
С марта 1942 года находился в распоряжении наркома обороны СССР. 15 апреля 1943 года был повышен в воинском звании до генерал-лейтенанта и назначен командующим 4-й гвардейской армией, входившей в состав Степного военного округа. С началом преобразования округа в Степной фронт армия была выведена в резерв Ставки. С 19 по 23 июля на время боёв на белгородско-харьковском направлении армия воевала в составе Степного фронта. Затем до августа вновь в резерве. С включением 13 августа 1943 года армии в состав Воронежского фронта она приняла участие в Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции.
Для усиления Воронежского фронта … Ватутину передали 4-ю гвардейскую армию Г. И. Кулика. С горьким чувством вспоминаю я этого человека. В начале войны он неудачно выполнял задания Ставки на Западном направлении, потом так же плохо командовал одной из армий под Ленинградом. В силу своих отрицательных личных качеств он не пользовался уважением в войсках и не умел организованно руководить действиями войск…
— [16]
Однако долго руководить боевыми действиями ему не пришлось — уже в сентябре он был отстранён от командования армией и переведён в распоряжение Главного управления кадров.
18 августа противник нанёс контрудар из района Ахтырки. Для его ликвидации в сражение была дополнительно введена 4-я гвардейская армия, прибывшая из резерва Ставки. Командовал ею генерал Г. И. Кулик. К сожалению, он плохо справлялся со своими обязанностями, и вскоре его пришлось освободить от командования.
Воспоминания и размышления. Третье издание. Том 2 — М: Агентство Печати
12 сентября Ставка ВГК приказала прекратить операцию, «так как Ленинградский фронт оказался неспособен толково организовать форсирование р. Невы и своими действиями глупо загубил большое количество командиров и бойцов»[53]. На подготовку нового наступления войскам Невской оперативной группы отводилось две недели. Согласно донесению командующего Ленинградским фронтом начальнику генерального штаба от 12 сентября, Невская оперативная группа в боях 9—11 сентября потеряла 738 человек убитыми и 2254 раненными[53].
Согласно докладу командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова И. В. Сталину от 4 октября, по неполным данным, потери 86-й, 70-й стрелковых дивизий и 11-й стрелковой бригады в боях 26—29 сентября составили 8244 человека[62]. Общие потери с 26 сентября по 7 октября составили 12889 человек, из них 7875 — безвозвратные[63]. В эти данные входят потери как на левом, так и на правом берегу Невы. С 8 сентября по 7 октября на пятачке было потеряно 34 танка из 48-го, 86-го и лёгко-танкового отдельных батальонов, из них подорвано при отходе 24 (8 Т-26, 1 БТ-2, 15 Т-37/38), сгорели в бою 2 Т-26 и утонули при переправах 8 (1 Т-26 и 7 Т-37/38)[64].
В связи с оперативной нецелесообразностью, связанной с трудностями по обеспечению боеприпасами и продовольствием, а также по эвакуации раненых и значительных потерь 70-й стрелковой дивизии, 5 октября 1942 года командование Ленинградским фронтом приняло решение оставить плацдарм[65]. В ночь на 7 и на 8 октября группировка 70-й дивизии и 11-й бригады была переправлена на правый берег. В то же время по инициативе члена военного совета Ленинградского фронта А. А. Жданова из добровольцев 329-го стрелкового полка была сформирована «особая рота» морских пехотинцев (114 чел.) под командованием капитана Н. А. Бритикова, заместителем командира по политической части был назначен старший лейтенант Дмитриев. Эта рота 9 октября переправилась обратно на оставленный плацдарм и сумела отразить все последующие атаки неприятеля, потеряв 4 человека убитыми и большое число ранеными[66]. За удержание плацдарма весь её личный состав был награждён орденами и медалями: 18 воинов — орденами Красного Знамени, 30 — орденами Красной Звезды, остальные — медалями «За отвагу». 16 октября 1942 года приказом Народного комиссара обороны СССР № 319 за отличие в боях на Невском пятачке 70-я стрелковая дивизия была преобразована в 45-ю гвардейскую стрелковую дивизию, став таким образом первой гвардейской дивизией на Ленинградском фронте[67]. В ночь на 18 и на 19 октября роту 70-й дивизии сменил отряд из состава 340-го полка 46-й стрелковой дивизии.
Левобережный отряд регулярно отражал попытки противника ликвидировать плацдарм, наиболее крупная случилась 19—22 ноября. По инициативе командующего 18-й армией Георга фон Линдеманна немцами была предпринята операция частью сил 391-го и 399-го полков 170-й пехотной дивизии. При поддержке артиллерии немцы перешли в наступление и изначально добились значительного успеха, практически ликвидировав плацдарм — бойцам 46-й стрелковой дивизии удалось удержать лишь узкую полоску обрывистого берега. Однако эффективный огонь советской артиллерии (до 150 орудий) с правого берега наносил значительные потери противнику и остановил его дальнейшее продвижение. 21 ноября, получив подкрепление, защитники плацдарма перешли в контрнаступление и к 22 ноября восстановили первоначальную линию обороны. Немецкая операция по ликвидации плацдарма закончилась провалом[68]. Из 257 человек левобережного гарнизона, безвозвратные потери составили 190 человек и 63 ранеными
Вот и гляди - что мог маршал и чего он не мог. Провал первого наступления обеспечил кровопролитнейшие бои на три года и мор от голода 600 тысяч горожан.
Спасибо за внимание!