Субботний отрывок

К перманентному флэшмобу от Марики Вайд -- субботний утренний отрывок.

По своей традиции несу самое свежее из впроцессника.

Между тем травознай тоже поднялся со скамейки. Чуть прихрамывая, он подошел к Этайн, наклонился к ней и что-то тихо сказал. Та на миг задумалась, затем кивнула.

– Благородный эрэ кентурион, – произнесла она торжественно. – Могу ли я обратиться к тебе с двумя небольшими просьбами?

Куриан зашевелился. Затем, отклячив тощий зад, он неуверенно поднялся на четвереньки и задрал голову.

– Разумеется, великолепная... – пробормотал он, опасливо глядя на нее снизу вверх.

– Благодарю тебя, – всё так же торжественно откликнулась Этайн. – Тогда вот моя первая просьба. Возле строящегося порта в сарае ночуют шесть студенток Университета Кер-Сиди. Еще с ними должен находиться молодой воин-славянин – это оруженосец моего брата. Я хотела бы попросить тебя найти им более достойное пристанище до прибытия корабля.

Куриан торопливо кивнул.

– Разумеется, великолепная, – повторил он ту же самую фразу.

– И вторая просьба, – продолжила Этайн. – Мне стало известно, что здесь, в башне, удерживаются еще несколько моих спутников. Я точно знаю, что среди них леди Эмлин Аннонская, доблестная воительница, служащая в личной когорте моей матери, и ее супруг, подданный визиготского короля Гундульф, сын Гундемара. Еще я подозреваю, что твои солдаты удерживают в темнице моего верного слугу Родри, сына Хродберта. Я полагаю, все эти люди должны быть немедленно освобождены.

– Разумеется, великолепная, – вновь кивнул Куриан.

– Благодарю, кентурион. – Этайн кивнула ему в ответ, затем изящным жестом откинула со лба свесившуюся прядь волос – ту саму, чуть опаленную. – Я надеюсь, ты не будешь откладывать исполнение этого обещания?

На сей раз Куриан проявил разнообразие – ответил иначе:

– Не буду, великолепная. Их освободят сейчас же!

– Хорошо. Не откладывай, – ответила Этайн. Голос ее по-прежнему был серьезным, даже суровым, однако Иосифу, по-прежнему не отрывавшего от Этайн глаз, вдруг почудилась чуть приметная улыбка на ее губах.

Куриан чуть попятился, затем неуклюже поднялся с четверенек.

– Сейчас-сейчас, великолепная... – торопливо пробормотал он, а потом повернулся к двери и громко выкрикнул: – Эй, Йоро!

– А вот Йоро ты сейчас не дозовешься, – вдруг усмехнулся Масуна. – Сбежал он. Как я понимаю, вместе с Монтиколой и рыжим британцем.

Сейчас Масуна, конечно, заблуждался – уж Иосифу это было известно точно. И хотя Иосиф не просто не любил Йоро, а едва переносил общество этого шепелявого солдата с холуйскими замашками, смолчать он не смог. Справедливость показалась ему важнее неприязни.

– Послушай, Масуна, – вдруг выкрикнул он. – Ты ошибаешься!

Масуна повернулся к нему, недоуменно пожал плечами.

– Ты ошибаешься! – повторил Иосиф. – Йоро никуда не сбега́л – это я отправил его за водой.

– Тс-с... – прошипел Масуна, бросив на него умоляющий взгляд. Но опоздал. Куриан издал грозный рык, затем резко развернулся к Иосифу.

– Так вот оно что-о-о... – процедил он сквозь зубы, зловеще сверкнув глазами. – А я-то всё гадаю, где у меня солдаты шляются! И давно ли ты, инженеришка, занял мое место и раздаешь приказы?

Тут-то Иосиф и опомнился. И едва не схватился за голову. Вот только накликать на свою голову гнев кентуриона ему и не хватало!

Но не схватился. Потому что всё это время не забывал о том, что его сейчас видит Этайн. И не желал позориться перед ней еще больше.

Вместо этого Иосиф сотворил невероятную глупость. Пристально посмотрев Куриану в глаза, он расправил плечи, сделал глубокий вдох и решительно заявил:

– Раздаю, кентурион! И скажи мне за это спасибо! Да если бы мы с Уфрином не исправляли один за другим твои промахи – здесь бы такое творилось!

А в следующий миг, не удержавшись, Иосиф бросил взгляд на Этайн. Но в глазах ее не прочел ни восхищения, ни даже одобрения – лишь легкое недоумение.

– Ах вот как, еще и Уфрин!.. – сдавленным голосом прохрипел Куриан. – Ну я вам обоим покажу!

Вот теперь Иосиф и в самом деле пришел в ужас. При этом испугался он не толькоза себя, но и за Уфрина. За своего старого приятеля, которого только что сильно подвел своими неосторожно брошенными словами.

Конечно, в прямом подчинении у Куриана ни Иосиф, ни Уфрин не находились. Однако испортить им жизнь разозлившийся кентурион мог сильно. Например, забросать доносами городского легата, жалуясь на них по поводу и без. Или даже уничтожить их обсерваторию, отобрав помещение под какие-нибудь свои нужды. Да и вообще служить бок о бок с ненавидящим тебя врагом – удовольствие сомнительное.

Сначала Иосиф просто растерялся. Затем принялся лихорадочно придумывать себе и приятелю оправдание – такое, которое могло бы успокоить взбешенного кентуриона. Однако в голову ему, как назло, ничего не приходило.

А потом снова напомнил о себе Масуна.

– Послушай, почтенный Куриан, – негромко произнес он, чуть ли не впервые на памяти Иосифа назвав кентуриона по имени, а не по званию. – А ведь инженеры как раз тебя всегда и выручают.

Куриан резко повернулся к Масуне. Лицо его потемнело, рот перекосился, глаза чуть не вылезли из орбит. Похоже, вся его ярость перенеслась с инженеров на десятника.

– Что-о-о?.. – рявкнул он. – И ты, ливиец, туда же? Что ты несешь?!

Масуна тихо вздохнул, покачал головой.

– А то и несу, кентурион, – ровным голосом ответил он, – что всякий раз, когда ты куролесишь, они подстилают тебе соломку. Напомнить? Ну так я могу. И как в прошлом году ты чуть не скормил мышам весь запас солдатской пшеницы, и во что новобранцы превратили без твоего присмотра отхожее место, и как всю пасхальную неделю на площади перед башней не выставлялись караулы. И кто наводил потом порядок, отдавая приказы от твоего имени. Или, может быть...

– Довольно, ливиец! – перебив его, процедил Куриан. – Того, что ты сейчас наговорил, уже хватит, чтобы всыпать тебе полсотни кнутов! И плевать мне, что ты десятник!

Вообще-то за всё время службы Иосифа в Булгарской башне на его памяти ни разу еще не случилось, чтобы провинившегося солдата наказали розгами или кнутом. Обычно дело кончалось или сутками ареста, или внеочередным караулом. А чаще всего – просто словесной выволочкой. Правда, что бы там ни говорили о кентурионе за глаза, до сих пор никто не осмеливался дерзить ему в лицо.

И вот теперь случилось неслыханное. Прежде всегда покладистый и исполнительный десятник Масуна вдруг взбунтовался и высказал Куриану в лицо неприятную правду – ту, о которой знали все, но никто не осмеливался говорить публично. И, похоже, очень скоро он должен был получить сполна за свое безрассудство.

Разъяренный Куриан стоял посреди площадки, наклонив голову, словно изготовившийся к нападению бык, и зло кусал губы. Масуна замер перед ним в напряженной позе, его обычно смуглое от загара лицо сейчас побледнело, сделавшись пепельно-серым. А Иосиф переводил взгляд то на одного, то на другого, и сердце его тревожно сжималось от дурных предчувствий. Расправа ли ждала мятежного десятника, позорный ли, варварский поединок с кентурионом – добром дело кончиться уже не могло. И случилось это всё из-за нескольких слов, необдуманно брошенных им, Иосифом!

А потом события приняли неожиданный оборот.

– Эрэ кентурион! – вдруг воскликнула Этайн срывающимся от волнения голосом. – Остановись! И ты, доблестный воин, тоже опомнись!

Куриан вздрогнул, затем медленно повернулся к ней. Кровь схлынула с его лица.

– Прости, высокородная госпожа, – жестко произнес он, – но это наше с десятником дело. Он забыл свое место в кентурии. Придется напомнить.

– Но... – Этайн запнулась, умоляюще посмотрела на Куриана огромными глазами. – Эрэ кентурион, ведь мэтр Иосиф не по своей воле отослал солдата из башни! Это я попросила у него воды!

– Да причем здесь этот жалкий книжник?! – Куриан брезгливо поморщился. – Вон тот ливийский выскочка, – он ткнул пальцем в сторону Масуны, – оскорбил сейчас своим поганым языком не только меня, но и весь легион, всю армию! Ты полагаешь, я должен спустить ему это с рук?!

– Да, полагаю, – твердо сказала Этайн в ответ. – И требую, чтобы ваш конфликт был немедленно прекращен.