Отрывок из рассказа Т-150 или "Есть только миг"

Виктор снял бушлат и повесил на несуразную тяжёлую вешалку, стоящую в углу. "Чаю бы..." - подумал он и поставил чайник на чугунную плиту с кругами для готовки, накрывающую печку, являющуюся основным источником тепла в доме.

-Ну что, схоронили Кулебякина-то твоего? - как бы продолжая незавершённую некоторое время назад тему, - заходя в комнату с печкой, с годовалым ребёнком на руках, - спросила Ольга. Чувство, что его в чём-то упрекают не покидало Виктора.

-Провели Пашку, да... как жалко его... и жуть берёт от мысли, что всего-то в 39... - задумчиво глядя в одну точку, держа в руке парующую железную кружку с чаем, промолвил Виктор. В этот момент он был предрасположен поразмышлять о чём-то таком, о чём можно думать только в такие вот сурово-скорбные минуты потери друзей или близких. Когда всецело осознаешь насколько близка смерть, насколько неважен весь тот набор человеческих желаний, стремлений и целей, создаваемый им при жизни; насколько бренно всё это... и каким всё это, - словно в советских квартирах "стенки", состоящие из шкафов с вещами и сервизами, с книгами и красивыми бутылками, с постельным бельём и спрятанными купюрами, - нагромождение "ценностей" становится неважным, как только уходит личность, создавшая оное...

 Возможно, В.В. и сделал бы какие-то далекоидущие выводы из своих раздумий и решился бы наконец изменить свою жизнь, если бы у него было время и возможность довести их до логического завершения, но таковой ему не представилось. Жена раздражённо - обвинительно сказала:  

-Жуть его берёт. А как он жил-то твой Пашка? То пьяный ходит, то по бабам чужим шатается и скольких он детей без отца оставил - это ещё выяснить предстоит! Ты глянь жуть его берёт! Давай, дров принеси, а то замёрзнем ночью! Рассиживается он, чаи гоняет с пустыми глазами...

-Э-эх Оля, Оля... - только и сказал Виктор Васильевич и, бессознательно вынув из ящика небольшого камодика пачку папирос и взяв спички, одев бушлат, вышел на улицу в морозный неприветливый вечер.