Субботний отрывок
Автор: Надежда Костина
На подоконнике мерцал ночник — тот самый, «с бульбочками и для красоты». В банке на столе благоухали розы, а в распахнутую настежь дверь дышала прохладой ночь. Стрелки настенных часов показывали начало двенадцатого.
Ольга оторопело уставилась на циферблат, пытаясь понять, сколько же времени она провела… там? Ей казалось — скоро рассвет, а выходит, нет ещё и полуночи!
— Говорила тебе — уезжай отсюда, — пробурчала Ильинична, засыпая в заварник жменю сушёных трав. — Ладно, чего уж теперь! Давай, мужика своего зови. Как тебя приволок, я его одразу с дома выставила. Сидит, бисов сын, страдает. Всю душу мне своими песнями вымотал.
— Было бы что выматывать! — раздалось с крыльца, и в хату ввалился Макс: короткие волосы взъерошены, рубашка нараспашку, глаза лихорадочно блестят.
— Выперли живого человека после заката во двор и дверь закрыли! — возмущённо бросил он ведьме. — Хоть ты сдохни там в темноте! Душа у неё...
— Не сдох? — Баба Стефа прищурилась, с нескрываемым интересом разглядывая вошедшего. — Ну так и не жалуйся. Тебя силком сюда никто не тащил! Сам припёрся. Или не знал, с кем связался?
— Знал, — уже спокойнее ответил Макс, аккуратно прислоняя гитару к стене. Затем шагнул к Ольге, крепко обнял её, уткнувшись лицом в растрёпанные волосы, и медленно выдохнул — будто только сейчас позволив себе немного расслабиться.
Ольга зажмурилась. Босая, в наспех накинутом пледе, больше похожая на девчонку-подростка, чем на взрослую женщину, она доверительно прижалась к Максу и вдруг... тихонько рассмеялась, вспомнив, как точно так же страшный лесной нелюдь жарко дышал ей в ухо, втягивая запах волос.
— Меня сегодня с рук на руки передают, — прошептала она, дурашливо потершись носом о мужское плечо. — Как эстафетную палочку. Сначала оборотник, потом дед Назар, а теперь ты поймал!
— Поймал, — отозвался Макс и чуть отстранился, вглядываясь в её лицо. И вдруг наклонился и поцеловал сухими горячими губами — так быстро и так нежно, что у Ольги перехватило дыхание.
— Вот все бы вам, мужикам, руки распускать! — раздался насмешливый голос Ильиничны. — Усади девку, дурень! Пусть хоть немного в себя придёт. Ей сегодня досталось так, что кто другой уже бы скопытился. А она ничего — сама еле на ногах держится, а все туда же...
— Злая вы, Стефания Ильинична, — добродушно отозвался Макс, помогая Ольге устроиться за столом. — Злая и... это... не современная!
— Тьфу на тебя! — фыркнула старуха. — Работа у меня такая... несовременная. Без выходных, отпусков и этих ваших... пенсий и соцпакетов! Да ещё и с людьми! С людьми, оно, мил человек, завсегда злой будешь. Да ты садись, Максим Александрович, садись, чего стоишь.
— Кто ж вас разберёт... — Макс вытащил из-под стола табуретку. — То гоните пинками, то...
Он подозрительно покосился на заварник.
— Что там? Мухоморы?
— Обижаешь! — сверкнула глазами ведьма. — Самые что ни есть отборные поганки! - и добавила ехидно,-- очень полезные для для мужского здоровья.
— Та ну вас! — смутился Макс, поднялся и вытащил из холодильника тарелку с остатками пиццы. — Из-за вашего светопредставления я сегодня без ужина остался.
— На ночь жрать вредно!
— А я на метле не летаю, чтобы за весом следить.
Он поднёс чашку к губам, осторожно пригубил напиток.
— Ваши отборные «поганки» мятой пахнут, и липовым цветом, и еще этими... вишнёвыми веточками! – Макс блаженно зажмурилась, – М-м-м, красота! Аж дышать легче стало!
— Пей, пей, сынку, — совсем другим голосом произнесла баба Стефа и ласково потрепала мужчину по волосам. — Заслужил.
Перемена в тоне и поведении старухи была настолько разительной, что Макс опешил. Он вернул на тарелку недоеденный кусок пиццы и недоуменно посмотрел на Ольгу. Та только пожала плечами и устало улыбнулась.
— Старая я, — глухо заговорила Ильинична, — чего бы и не хотела, а видела. — Она ненадолго замолчала, будто собираясь с мыслями, затем в упор взглянула на соломиину внучку. — Но вот чтобы лесная паскуда заклятие сплела не во вред человеку, а на спасение — такого не припомню! И чтоб сам Хозяин с Назаром сговорились, да тебя вместе оттуда вытащили — тоже! Они ж сколько лет в контрах! Оборотник Назаркиного дядьку еще когда порешил… Тот ведьмаком был, — добавила она, криво усмехнувшись. — Только таким... отбитым на всю башку. Дюже охотиться любил. Особенно там, где его не просят.
Баба Стефа запнулась и отвернулась к окну, словно пожалев о сказанном. Ольге вспомнились рваные шрамы на лице и груди нелюдя, пальцы, изуродованные заговоренным капканом.
Люди для него враги...
Да уж...
— Он ведь на детёнышей, на щенков охотился? — вдруг ясно поняла она. — Ну... тот человек, родич деда Назара?! Хотел стаю извести? Так?
Старуха нехотя кивнула.
— Хотел, — и, видя, как собеседница упрямо вскинула подбородок, жёстко отрезала: — А ты не спеши одних судить, а других жалеть, Лелька! На оборотниках людской крови тоже немало.
— Всё одно нельзя убивать детёнышей!
— А если из того детёныша кровожадная тварь вырастает, такая, что за одну ночь целое село ради забавы изведет и не почешется?! Думаешь, они все добренькие и ручные, как твой дружок блохастый? Серый для стаи выродок! Людской выкормыш...
Макс вдруг отодвинул тарелку, сцепил на столе пальцы и, не глядя ни на одну из женщин, глухо произнес:
— Кровожаднее человека твари нет! Зверь может и сожрёт, но... на то он и зверь. Он таким родился. Он не притворяется, не лжёт. А вот когда люди... целый посёлок... одним залпом.