Субботний отрывок: читательно-познавательный

Автор: Яна Смородина

Как люди раньше жили без Интернетов, когда требовалось отыскать дозарезу нужный ответ на вопрос жизни и смерти? Да и вообще на любой вопрос.

Правильно, зарывались с головой в письменные источники. По пути любуясь прекрасными книжными шкафами, если таковые оказывались на на пути.

И снова я присоединяюсь к флешмобу Марики Вайд:

— Что ж, в таком случае отринем любые сомнения, — нарочито бодро объявила она и направилась к дальнему палисандровому шкафу, отличающемуся от прочих изящным исполнением и витражными стёклами в дверцах — плавные линии и растительный орнамент в отделке выдавали в нём задуманный мастером ар-нуво. В том же стиле ему составляли компанию стулья с шёлковыми кистями по свободному краю обивки, и одноногий шахматный столик с инкрустацией. — Я возьмусь за содержимое этого прелестного эльфийского шкафчика.
И Эмилия с большим интересом принялась рассматривать витраж на дверце, изображающий солнечный день и малиновку на ветке, резные ирисы и лианы по углам на фасадах, медные с патиной ручки в виде листиков. А вот ознакомиться с содержимым тотчас же не удалось: шкаф оказался заперт на ключ.
— Занятно… — протянула Эмилия. — Закрыто. Оттого стало ещё любопытнее.
Она оглянулась к господину приставу, методично листавшему за столом очередной фолиант в поисках княжеской «таинственности». Тот, не поднимая глаз на Эмилию, уточнил:
— Вы про дубовую монстру в цветочек?
— Что? Монстру? — вознегодовала Эмилия. — Я так уж и быть сделаю скидку на особенности службы, притупляющие чувство прекрасного, — весело успокоила Жеребцова она. — Имейте в виду, иные нежные натуры не простят вам чёрствости, прослывёте деревенщиной. Прекрасный образец модерна обозвать монстрой!
Пристав только хмыкнул и закатил глаза.
— Ключи от всех кабинетных замков в связке на столике. Арсентий Викентьевич любезно предоставил.
Эмилия тотчас же отыскала нужный — с премиленькой стрекозкой на навершии — и быстро отперла дверцу.
Признаться, она ожидала большего.
Здесь обитали книги преимущественно магической тематики, но ни на запретную секцию, ни на пресловутый «архив» большая часть сочинений не тянула. Да, встречались совсем недетские предметы изысканий серьёзных мужей различного уровня именитости. Рукописные труды, которые могли бы принадлежать перу князя, отсутствовали вовсе. Эмилия уже успела было разочароваться во всей затее с поисками, но решила дать шанс приглянувшемуся ей шкафу — что если отыщется стоящее? И вновь провела пальцами по шершавым корешкам переплетов.
Вдруг в одной из книг заметила обрывок промокательной бумаги, оставленный там, вероятно, вместо закладки.
«Тайные тропы» за авторством Гийома де Мируара в переводе графа Репнина. Так гласило заглавие на немного потрёпанной обложке с полустёртыми серебристыми буквами.
«О Зерцалах Мглистых
Да не коснется рука праздного сих дивных и опасных творений, ибо Зерцала Мглистые — не забава для очей, но врата в царство теней, где прошлое шепчет забытые имена, а призраки бродят, словно дым от потухших жертвенных костров», — медленно и вдумчиво прочитала Эмилия.
Жеребцов настороженно покосился на подозрительно притихшую госпожу адвоката, до того без устали комментировавшую собственные впечатления от каждого попавшего ей в руки экземпляра книгопечатного дела. Эмилию же до дрожи в коленках охватило чувство, что на странице, отмеченной закладкой последнего читателя, следует обязательно найти нечто полезное. Чья это промокашка? Князя? Аркаши? Ведь он частый гость в княжеской библиотеке. Огибалова, наконец? Она внимательно оглядела сложенный вдвое лист бумаги с двумя кляксами фиолетовых чернил. Жаль, что хозяин промокашки не оставил автографа, это неимоверно упростило бы задачу установления личности.
«Создаются оные зерцала не из простого стекла, но из горного хрусталя, чья кристаллическая структура способна удерживать отблески иных миров. Поверхность хрусталя покрывается не серебром, но свинцовой амальгамой с малыми долями золота и висмута, что делает зерцало подвластным силам холодного и неумолимого Сатурна. Именно эта смесь, рожденная в горниле алхимических исканий, искажает грань между мирами, позволяя теням проступать сквозь завесу бытия».
Как интересно!.. Опять зеркала, тени, завеса…
— Что-то, достойное внимания?
Слова Жеребцова заставили Эмилию подпрыгнуть на месте от неожиданности. Пристав же, ни капли не смутившись, склонился над её плечом и быстро пробежал глазами по тексту.
— Как сказать, — пожала плечами Эмилия, — тайные знания средневековых алхимиков, в частности мэтра Мируара.
— Хм, не слышал о таком, — задумчиво отозвался Жеребцов.
— А о Зерцалах Мглистых, как? Доводилось? — с улыбкой поинтересовалась она.
— Зря смеётесь, — не обиделся он, — я в своё время интересовался алхимической наукой, и даже посещал вольнослушателем лекции профессора Репнина, так что с изысканиями самых известных мэтров я знаком. Поверхностно, конечно, но всё же. Однако жизнь повернулась иначе, и после я выбрал иную стезю.
Эмилия с изумлением покосилась на Жеребцова: неожиданно и совершенно точно достойно уважения.
— Леонид Артемьевич, а вы умеете приятно удивить, — со всей серьёзностью похвалила она. — Постойте-ка, уж не тот ли самый профессор Репнин, делал перевод сего опуса?.. — предположила Эмилия, быстрым движением раскрыла книгу на первой странице и продемонстрировала Жеребцову соответствующую надпись.
— Возможно, возможно… — пробормотал тот.
— Впрочем, это не играет никакой для нас роли. Разве что придётся просить разъяснений этого самого профессора, — тотчас остыла к разгадке Эмилия. — Примечателен сам текст, только послушайте: «Полируется же поверхность зерцала не пеплом висельника и не пылью небесных камней, как требовалось прежде, но измельчёнными до состояния тончайшей пудры крыльями ночной бабочки, пойманной в час затмения». Не пеплом висельника, ну прелесть же! Но благодарю от души, что ныне можно обойтись пудрой бабочки! «Сия эфемерная субстанция, связующая мир живых с царством снов и теней, окончательно пробуждает силу Зерцала».
— Да-да, поимка ночных бабочек в час затмения — плёвое дело, — поддержал иронию Эмилии Жеребцов.
— «Однако свою полную мощь Зерцало Мглистое обретает лишь в ночь, когда Антарес, пылающее сердце Скорпиона, встаёт на одну линию с Альголь, звездой демонов и предвестницей несчастий, в созвездии Персея. В этот час завеса между мирами истончается до предела, и сквозь искаженную поверхность Зерцала проступают не только тени прошлого, но и сущности, жаждущие вырваться из своего мрачного заточения», — продолжала чтение Эмилия, делаясь всё задумчивее и серьёзнее с каждым словом. — «Образы, увиденные в Зерцале Мглистом, не всегда правдивы, ибо тени лживы и коварны. Духи, призванные из-за завесы, могут быть не только вестниками прошлого, но и посланцами мрака, стремящимися проникнуть в мир живых. Будьте осторожны с Зерцалами Мглистыми, ибо цена любопытства может оказаться слишком высокой, а путь в царство теней — дорогой в один конец», — закончила она и надолго замолчала.
Странное возбуждение вновь завладело сознанием, интуиция будто вопила: вот оно, смотри сюда! Но Эмилия никак не могла взять в толк, что здесь примечательного, кроме этих самых Зерцал. Или следует прочесть всю книгу целиком, чтобы сделать вывод? При этом, вне всяких сомнений, непростое зеркало из наполеоновской гостиной стоило изучить. Нет, эксперименты ни на себе, ни на ком бы то ни было другом, она ставить не собиралась. Только взглянуть одним глазком, даже прикасаться к нему не станет…
— Эмилия Сергеевна, вы меня пугаете, — весело поддразнил её Жеребцов тем временем. — Только не говорите, что вы собираетесь соорудить зерцало и раздумываете над тем, как высчитать ближайшее затмение или где бы достать висельника… —
— Что?.. — рассеянно пробормотала она. — Нет-нет, висельника берите на себя, — отшутилась она и поднялась с места, закрывая книгу. — Я отлучусь ненадолго… — с этими словами Эмилия направилась к выходу, но неожиданно путь ей преградил Жеребцов, резво метнувшийся через всю комнату, и заслонил собой дверной проём.
— Что вы задумали? — без намёка на весёлость в голосе встревоженно спросил он.