Индивидуальный террор 2.0: Тень Кинжала

Возвращаюсь к теме эффективности применения индивидуального террора. В первый раз речь шла о Российской империи. Задал в блоге вопрос, насколько убийства революционерами представителей власти, от царя до городового, повлияли на крах государства. Хотя было много адекватных и дельных комментариев, но обсуждение превратилось в какую-то свалку, в которой затерялся сам индивидуальный террор. Давайте ещё раз.

Представьте тень, отбрасываемую кинжалом. Тем, что поднимается в толпе или ждёт в тёмном переулке. Тень, рассчитанную не просто убить, а устрашить. Это тень индивидуального террора – акта насилия, где жертва становится символом, а убийца – орудием политики, идеологии или веры. Его история длинна и мрачна, от античных полисов до наших цифровых городов.

Первыми отметились греки, по крайней мере именно о них мы впервые узнаём о применении этого способа политической борьбы. Гармодий и Аристогитон, заколовшие тирана Гиппарха в Афинах (514 г. до н.э.), стали архетипами тираноубийцы. Их подвиг воспевали, видя в нем акт освобождения, священный долг гражданина против деспотии и конечно грозным предупреждением. Римляне подхватили эстафету: кинжалы Брута и Кассия, обагрившие тогу Цезаря (44 г. до н.э.), – это не просто заговор, а политическое заявление, попытка вернуть республику ценой одной жизни.

Но настоящий перелом в искусстве политического убийства, возведя его на новый уровень, произошёл в горных крепостях Персии и Сирии. Ассасины (низариты) XI-XIII веков – вот классика жанра. Под предводительством Старца Горы они превратили индивидуальный террор в оружие стратегической мощи. Их фидаины, одурманенные наркотиком и фанатичной верой, проникали в самое сердце лагерей и дворцов мусульманских владык и крестоносцев. Это хладнокровный расчёт: ликвидировать ключевую фигуру, посеять панику, продемонстрировать абсолютную власть и недосягаемость своей секты. Их кинжал был первым оружием массового психологического поражения, способным влиять на политику империй. Они понимали: убить одного могущественного человека – значит потрясти всю систему. В результате, появилось целое государство обязанное своему возникновению индивидуальному террору возведённому в систему.

XIX век, эпоха революций и реакций. Государства крепчают, армии и полиции становятся грозной силой. Что остается радикалу, разочарованному в медленных реформах и неудавшихся восстаниях? "Пропаганда действием" – лозунг анархистов и народовольцев. Убить не просто тирана, а воплощение ненавистного строя. Царь Александр II, "освободитель", пал от бомбы "Народной воли" (1881 г.) не потому, что был лично ненавистен, а потому что был символом самодержавия. Расчёт был циничен и прост: дестабилизировать государство одним ударом, вызвать либо революцию, либо реформы под страхом смерти. Этот вирус охватил весь мир: пуля, оборвавшая жизнь президента США Мак-Кинли (1901 г.), взрыв, убивший короля Италии Умберто I (1900 г.). Террор стал оружием против системы как таковой.

XX век добавил новые, еще более мрачные краски. Индивидуальный террор стал инструментом государств. Уже не только бунтари с бомбами, но и агенты спецслужб творят политику кинжалом и ядом. Ледоруб Меркадера, обрушившийся на голову Троцкого, устраняющий врага СССР на другом континенте. Или яды и пули ЦРУ в бесчисленных переворотах в странах Третьего мира. Только на Фиделя Кастро было совершенно несколько сотен покушений. Неоднократно целью убийц становился и Шарль де Голль, очень уж он не нравился правым. Операции израильского "Моссада" по ликвидации палестинских деятелей  – это межгосударственный террор, акции возмездия и устрашения, проводимые одной страной на территории других. Граница между "терроризмом" и "государственной безопасностью" здесь призрачна и зависит лишь от точки зрения. Убийство становится продолжением дипломатии иными средствами.

В XXI веке тень кинжала не исчезла, она трансформировалась и даже увеличилась за счёт высокотехнологичных разработок. Убийство не просто физическое устранение, а спектакль для мгновенной глобальной трансляции. Жертвами всё чаще становятся не только правители: например журналисты "Шарли Эбдо" (2015 г.). И да, межгосударственный элемент никуда не делся. Ликвидация иранского генерала Касема Сулеймани американским беспилотником в Багдаде (2020 г.). Скорее всего и покушения на Александра Дугина и Захара Прилепина из этой же серии. Ну и как наступление новой эпохи, взрывы пейджеров членов «Хезболлы», когда пострадало несколько тысяч человек и ликвидация командования организации.

Индивидуальный террор – это древнее, актуальное и эффективное оружие политики и идеологии. Его суть неизменна: использовать убийство конкретного человека как мощный сигнал – сигнал устрашения, сигнал мести, сигнал силы, сигнал начала перемен или просто сигнал «мы здесь и мы можем дотянуться до любого». Поэтому, когда недооценивают его роль в крушении Российской империи, на мой взгляд, это огромная ошибка. Кто-нибудь подсчитал, сколько денег внесли коммерсанты в кассу революции под угрозой убийства? Сколько чиновников остановилось и не довели свою работу до конца, опасаясь возмездия? Сколько политиков разочаровалось в монархии в результате этой гражданской войны и приложили руку к её крушению, чтобы практически мгновенно стать жертвами обломков старого мира и всходов нового?

Был ли индивидуальный террор главной причиной крушения монархии? Думаю, нет, но и недооценивать его эффективности, как психологическое оружие огромной разрушительной силы, я бы всё же не стал.

Уверен, что применение индивидуального террора будет только нарастать, новые технологии сделают его ещё более эффективным. Применение его с использованием цифровых технологий мы уже видим практически ежедневно, возможно, скоро и биологические найдут широкое применение. Когда модифицированный вирус будет убивать только конкретного человека и его родственников. Или даже целый народ. Зачем воевать или тратить время в утомительных переговорах, когда одна эпидемия поставит конкурента на колени.

Тень кинжала становится всё длиннее.