Воскресный отрывочек

Давненько я не кидала воскресных отрывков. Из новенького, которое увидит свет завтра в рамках летнего флешмоба.

 Мужчины в тишине готовили обед, когда в дверях появился еще сонный Сахемхет. Вид у него был помятый и измученный, словно после хорошей корпоративной вечеринки. Первым его заметил Шери.

  — Мой фараон, — улыбнулся бывший древнеегипетский жрец. — Через полчаса подадим обед.

  — Хорошо, — пробурчал под нос Аджари. — Где мы? Эмилия где?

  — Мы у черта на куличках, — не поворачиваясь, ответил Браун. — Ваша жена на чердаке, штудирует литературу. Мы здесь готовим.

  — А погеографичнее «у черта на куличках» — это где?

  — Судя по тому, что сейчас лето, что жарко, вокруг много зелени, — стал размышлять Ахет, — мы где-то в районе Ниццы, плюс-минус несколько тысяч километров на запад или восток.

  — Откуда такая точность? — Сахем искал глазами графин с водой.

  — Я весь мир исколесил за четверть века, — улыбнулся Шери, подошел к стоящему в углу на табурете ведру, зачерпнул свежей колодезной воды, протянул профессору.

Тот осушил кружку до дна и задумчиво произнес:

  — Выбираться надо…

  — А стоит? — отозвался Рамет, закидывая нарезанные овощи в кастрюлю. — Мертвые сказали, что на две сотни километров ни живой человеческой души, и не факт, что есть дальше. Здесь еда, вода, свет и мягкая постель. Искать дальше приключения на свою голову не собираюсь. Этого хватило. Я остаюсь!

  — Поддерживаю! — добавил Ахет.

  — Требования похитители выдвигали?

  — Не в курсе. Здесь никто не появлялся, писем не приходило. Сахем, пройдись по саду, развейся, пока мы тут стряпаем.

— Готовьте-готовьте, Рамсессиды, — рассмеялся Аджари и неслышно покинул кухню.

— И откуда он знает, кто я? — удивился Браун.

—  Это Эмилия его научила антропологии. А глаз у него — алмаз. Другие все по ДНК ищут родственные связи фараонов, а ему — только взглянуть…

— Я понимаю, то тебе нравится его жена и конфликтов с ним не хочешь, но так раболепно вести себя, — упрекнул Рамет фотомодель.

  — Это не раболепие, а древнеегипетское уважение. Вы, как я понимаю, там не жили.

  — Нет.

  — А я прожил четверть века. Дольше всех из нас троих. И прекрасно знаю дворцовый и храмовый этикет. И у нас в ходу храмовая субординация между фараоном и верховным жрецом.

  —  Он — фараон. Понятно. Тогда ты — верховный жрец? — расхохотался Рамет. — И какого храма?

  — Прекрасной Хатхор в Уасете. Если точнее, верховная жрица.

Браун затрясся от смеха, в воображении омолаживая мужчину и запихивая в женское платье, зацепил пустую кастрюлю, которая с грохотом плюхнулась на пол. Рамет стал мумией, чтобы справиться с распирающими его эмоциями. И даже в таком виде, присвистывая воздухом, он с трудом подавлял смех. На шум спустилась с чердака Эмилия, вбежал стоявший на крыльце Сахемхет.

  — Все хорошо? — в один голос спросили супруги.

  — Конечно, — прошипел мертвец. — Только пусть он больше меня не смешит.

  — Не буду, — Ахет демонстративно отвернулся.