Спойлерну

Знакомые все лица.

графья выпивают и закусывают

Пока гость у камина грелся с бокалом виски, обсуждая с хозяином тонкости вроде тех, на какой воде лучше ставить божественный напиток, да как свойства торфяников вблизи вискикурни меняют вкус его, графиня Аргайл улучила момент, кликнула управляющего:

- Мастер Роберт, для графа Хантли небось особый стол надобен? Как он там при королевах привык. 

- Не извольте беспокоиться, леди, есть на этот случай у Джин один рецептик. Граф Хантли, хоть и придворный, а неприхотлив, любит простую горскую еду. 

- Так сервируйте тогда наилучше. 

- Леди! - и Роберт, казалось, взглянул на нее с укоризной, чай, не первый год на свете живу. 

И верно, хаггису с пюре из запеченной репы обрадовался гость как ребенок. Два раза стюарда подзывал, требуя добавки. 

- Кузина! - восклицал, поглощая и при том не переставая болтать. - Знали бы вы, как исстрадался я от французских поваров Ее величества королевы-матери! Оно, конечно, интересно и прихотливо, да еще различно всяко на цвет бывает, а поесть, как дома, не удавалось... 

- По тебе видать, насколько ты исстрадался, - хрюкнул Аргайл, доселе ужинавший вполне невозмутимо. - Аж щеки за поля боннета торчат... Хватит моей жене придворными тяготами мозги дурить, Джорджи, новостей давай. Что кого, куда и зачем? Видел иное дорогой? Что слышал? Чем пованивает, откуда гнильцы нанесло? 

- Да толком и сказать-то нечего, новой падали не привалило, - с готовностью отвечал Хантли. 

И понеслось. 

И на Кэтрин обрушилось море слов – тьма незнакомых имен, каждое из которых безусловно принадлежало какому-то конкретному человеку, по-видимому, хорошо знакомому собеседникам. И обсуждали тех графы Хантли и Аргайл вовсе без малейшего почтения на каком-то очень своем, не вполне понятном Кэт языке. 

- Регент сидит на заднице ровно, но мечется по-прежнему, как говно в проруби, вашим и нашим. Ну, как сидит… неделю уже стоит. На осаде Дамбартона, бывшего Кейтнесса оттуда выкуривая. И вот ходят слухи, что очень там не хватает твоих пушек, Аргайл…

- Вызовут прямо – приеду. До той поры дел и дома достаточно. Что еще?

- Королева ждет денег из Франции, а до той поры, как французы придут, ей трудненько приходится. Битон пилит ее, что Ленноксу не дала... обещания нужного, из-за Босуэлла с ним разошлась. Но и то уж дело, что она обоих год на сворке водила, обоих имея в поклонниках и союзниках, никого не предпочтя. Время выиграла. Умнейшая, скажу тебе, дама. 

- Да, к сожалению. А что красавчик наш? 

- Босуэлл-то? Отбыл на границу денег вытрясти с сассенахов, не иначе, сидит, верно, в своем Хермитейдже, молится, чтоб королева скорей соскучилась по великому его достоинству да обратно кликнула... что думает – не знаю, вестей не слал. А в Ист-Лотиане за него Хаулетт Хей полётывает, собирает дань. 

- Хаулетт соберет, болотная тварь. Такому попробуй не дай, обосрешься с его налёту. 

- Соберет, как же иначе. Да вот... Дорогой видел епископа Брихина. 

- Брихин – гадюка башковитая. Помнишь, как оно в сорок третьем, в Перте? Как задвинул! 

Как-то негоже так про епископа, святого, ясное дело, человека, думала Кэт, но, может, она ослышалась или не знает чего? 

- Это когда тебя с собачками в церковь-то не пускали? - уточнил Хантли. 

- Ну да... Бабы ему руки потом целовали, как с проповеди выходил. Хорошо говорил, зараза! Умеет. 

- Они ему небось и иное что целовали, бабы-то, тем же днем, руки у Хепбернов обычно для баб не самое привлекательное... 

И ржут оба графа как кони те, которых Хантли разводит у себя в имении. 

- Сколько ж Дугласы пытались его поймать на нарушении хотя бы целибата за двадцать лет, чтоб в Рим написать и с епископата сдвинуть? Крови он Красным попил немало одной фигурой своей, установленной посреди их фамильных владений в Ангусе. 

- Его, пожалуй, поймаешь. Смолоду верткий был черт... Ты не помнишь, а я с ним рос. Как и Патрик. Ох, он нас чехвостил за ленность-то...  Но тут повидались коротко, Брихин двинулся сразу на Эдинбург, в парламент регентский, а я к тебе завернул повидать. Или и ты со мной едешь? 

- Сам езжай, Джорджи, я после соображу. 

- Что, с молодой женой невмочь расставаться? - поддел Хантли. - Говорю же, бери с собой! 

И снова Рой не ответил. 

После ужина господин граф прогревал гостя виски – уже наедине, в покоях того самого гостя, устроенных в той самой башне, ровно под покоями госпожи графини: близко разместил, доверял кузену, не иначе. Госпожа графиня, спустясь в неурочный час до часовни, миновала дверь гостевых покоев, неплотно прикрытую, и поневоле – конечно же, поневоле – поймала обрывок частного разговора. Известно, кто подслушивает – должен быть готов к тому, что ничего доброго о себе не услышит. Но кто ж когда отказался бы подслушать по такой невразумительной причине!

Говорил мужнин кузен:

- Мордашка у нее славная. А что с платьем, с фигурой – не разобрать. Ко двору бы привез, что ли... 

- На кой мне это, Джорджи? 

- А на кой ты вообще женился, Рой? Баба нужна при дворе, как лишние глаза, лишний язык, как наушница и проныра. Через баб изрядно приподняться можно... 

- То было при Стюарте. А сейчас девка в колыбели и баба на троне, Арран мне и так шурин по первой жене, чай, совсем не разосрёмся. Еще одну бабу к бабскому двору? Ну, ты сказал... При дворе первая моя поскакала изрядно, но ту хоть было не отогнать, братья настаивали, а этой я и дома дело найду. 

- Что, хороша в постели? 

Господи, неужели скажет, подумала Кэт. Нет тайны в том, что женщина для мужчины – вещь всегда, дорогая или дешевая, и вся ценность ее для мужа определяется удобством плотского пользования. Но теперь услыхать такое от Роя больно было бы все равно. Думаешь, что это тайна между двоих, а он своим собутыльникам хвастается, как и сколько может, таинство превращая в паскудство. 

И услыхала хмыканье Аргайла:

- Не твое дело. 

В тот вечер не пришел, улегся у себя, как всегда, когда перебирал с виски.

Twimc В общем, Аргайл понемногу приближается, ждите)