СССР накануне войны
Автор: Василий СтекловСоветский Союз, 1940 год, позади страшные тридцатые, впереди еще более страшные сороковые. Из людей того времени гвозди можно делать, разве таких могут испугать какие-то морские чудовища?
- Люди исчезают?
- Да. Начали пропадать года два или три назад. Вы говорите — море, стихия, а в том-то и дело, что пропадали не только рыбаки, а все подряд. Рыбаки если и пропадали, то не из артели, а одинокие, кто на своей плоскодонке решил порыбачить у берега. Но часто пропадали и в городе: рабочие, подростки, женщины даже. У моего соседа год назад пропала мать, а у дядьки моего из приморской деревни пропал сын, пошел в город зачем-то и не вернулся.
- И что, много так пропало? - спросил один инженер из нашей компании.
- Точно неизвестно, - заговорил вдруг другой мужик, он сидел рядом с Макарием, - никто пропавших не искал, милиция заявления принимала, но никого не нашли. Может и не искали особо. Но, я так думаю, больше сотни человек точно…
- Да больше! - перебил его Макарий. - Триста человек как минимум.
- Ну может и не триста, а все же…
- Да больше, больше! Триста — как минимум, а так — кто его знает. Сколько заявлений о пропаже оставили в милиции, так это вряд ли все. Темное дело! - горячо говорил Макарий. - Каждый год кто-то пропадает, люди боятся на улицу выйти как стемняется. Вроде тридцать седьмой год закончился, предателя Ежова расстреляли, только народ вздохнул было, так нет, опять пропадают. И уже не как в тридцать седьмом, тогда с врагами боролись и суды были хотя бы, хоть было известно кого и по какой статье. Но тогда пропадали везде, а у нас и после тридцать седьмого — все едино. И даже без ареста, а так, непонятно как.
Все молчали, опустив глаза. Говорить о пропавших людях и о тридцать седьмом годе — это тема, как вы знаете, неловкая, порицаемая. Ну было и было, Ежова и прочих троцкистов, кто губили людей, уже разоблачили, зачем поминать-то.
