Лавкрафтовские мотивы

Дождь лениво стучал в окно, погружая меня в состояние близкое к меланхолии, а унылое завывание ветра, наряду с лаем беспокойной собаки, навевали тревожные воспоминания. В этом ночном бормотании летнего дождя мне грезились просторные поля, залитые лунным светом, где желтая величественная луна была единственной владелицей этого гомогенного пейзажа. Мне грезилось бескрайнее черное море, безмолвно хранящее свои тайны под тяжелыми глубокими водами. Мне грезилось старинное великолепие сооружений прошлого, погребенных и забытых под толстым слоем земли и пыли.

В одночасье спокойные пейзажи, грезившиеся мне наяву, предстали передо мной в своих жутких, извращенных формах. На просторных полях под мертвенно-холодным взглядом мрачной луны бесновались творение чьего-то больного разума. Их тени, искаженные и длинные, двигались в невообразимом танце, наполненным первобытной безысходностью тех времен, когда древние боги безраздельно властвовали над землей. Бескрайнее черное море, до этого безмолвно хранившее свои тайны, вспенилось, выбрасывая на поверхность всё то, что так отчаянно удерживало в своих недрах. Сотни костей начали всплывать со дна моря, превращая чернильную гладь в отвратительно болезненный бледный покров.

Дождь медленно затихал и до меня донеслась первая утренняя трель ранних птиц…