Матч состоится при любой погоде!

МАНСЫ СТАРОГО ЕВРЕЯ ЗА СПОРТ.

НИ МОРОЗ НАМ НЕ СТРАШЕН, НИ ЖАРА!

18 октября 1978 года. Мы с Санькой Ореховым идем на футбол. Киевское "Динамо" играет на стадионе "Металлист" со шведским "Мальме".

Харьков гудит! Харьков в предвкушении! Харьков готовится болеть! Спасибо Пьеру де Кубертену, который придумал Олимпиаду! Спасибо дорогому Леониду Ильичу, который придумал провести футбольные матчи Олимпиады в Киеве! Спасибо киевским чиновникам, которые разрушили республиканский стадион на реконструкцию! Спасибо харьковским чиновникам, которые не успели этого сделать!

Папа на заводе достал два билета, но, под умоляющим Санькиным взглядом, великодушно отдал свой билет моему другу. Мы с Санькой дружим уже 10 лет, с тех пор, как мы получили новую квартиру и переехали с ХТЗ на Восточный поселок. Школу мне тоже пришлось поменять. После двух недель общесемейной обструкции я, наконец, согласился перестать ездить каждый день в свою родную 15 школу на автобусе и согласился на перевод в поселковую 121 школу. Все-таки, в 10 лет в еврейской семье ребенок еще не может иметь своего мнения. Другое дело в 13 лет, после бар-мицвы, уже можно попытаться самовыразиться, но не факт, что это будет учтено в планах родителей. Ибо в еврейской семье для ребенка действует железное правило:

- Я имею право? - Да!

- А я могу...? - Нет!

Все же мне удалось настоять на своем, и в седьмом классе я триумфально вернулся в свой родной класс в свою родную пятнашку! И целых 4 года, каждый день, при любой погоде, тратил целый час своего невозвратимого детства на поездки в школу и обратно.

Но три года в 121 школе мы просидели с Санькой за одной партой. Это была дружба с первого взгляда! Да, и как ее могло не быть, если на весь класс есть только два еврея!

Не смотря на свою совсем нееврейскую фамилию Орехов, Санька был рыжим, как и Толик Райзман, кучерявым и горбоносым. А, когда я познакомился с его мамой, тетей Розой, все сомнения окончательно рассеялись.

Наши мамы тоже подружились и каждое воскресенье ходили вместе в парикмахерскую к тете Жанне Шпильман. По субботам тетя Жанна принциально не работала, и их воскресные стрижки, продолжавшиеся всего лишь 3-4 часа, стали регулярными.

Когда я перешел назад в свою школу, наша дружба не закончилась. Мы регулярно бегали друг к другу, благо жили в соседних домах, я в 45-м, а Санька - в 47-м. В перерывах мы, выучив азбуку Морзе, перемигивались через окно фонариками. Но, когда к нам пришел участковый и поинтересовался, шпионами какой страны мы являемся и какие такие секретные сведения и кому мы передаем, фонарик у меня отобрали. У Саньки в семье, вообще, был скандал. Потому что, его папа, дядя Боря, был майором и служил в Харьковской бригаде ПВО. Ну, вы понимаете?

После школы мы оба поступили в ХПИ, правда на разные факультеты. Я - на ЭлектроЭнергетический (Э), а Санька - ЭлектроМашиноСтроительный (ЭМС). Но, так как оба были электрики и жили рядом, то и в институт ездили вместе. На язык Санька был еще острее, чем я. Но если я, в основном предпочитал анекдоты своей национальности, то в Санькином репертуаре преобладали, почему-то, грузинские. Причем, главным лицом в этих анекдотах всегда выступал гражданин Махарашвили. Наверное, из-за этого и еще из-за полугрузинской-полуеврейской внешности за Санькой закрепилась кличка - Махарашвили. Иногда бывало что, уже доехав до института, мы могли еще час травить анекдоты, забыв про лекции.

И вот, Лига чемпионов в Харькове! Идем на стадион. Погода самая, что ни на есть, футбольная - мелкий дождь, ветер, холодно. Но, как говорится, матч состоится при любой погоде! Народу - море! При вместимости стадиона 30 тысяч, здесь, наверное, тысяч 50. И на каждом шагу спрашивают лишний билетик.

- Лешка, - дергает меня за рукав Санька, - тут за билет, я слышал, предлагают четвертак (25 рублей). Давай толканем билеты? Полтинник на двоих! Ух, и гульнем!

- А, давай! - не долго думая, соглашаюсь я.

Санька берет билеты и исчезает в толпе. Не проходит и 5 минут, как он появляется с двумя двадцатипятирублевками и в таком виде, как-будто он только что вылез из центрифуги.

- Уф, чуть не разорвали, - жалуется Санька, - Никогда так рисковать больше не буду! А, ведь только спросил, кому билеты! Еле отбился и деньги вырвал!

50 рублей! Колоссальные деньги в то время. Моя повышенная стипендия за месяц. Ну, теперь в загул!

И началось: Пулемет (кафе-закусочная на Сумской), бар гостинницы "Харьков", кафе "Кристалл" в парке Шевченко... Где-то еще, где не помню... Но, закончилось всё, включая деньги, в баре "Шоколадный", который располагался на третьем этаже ресторана "Театральный" на Сумской. Там работал барменом наш сосед Костя Чуб. Он, одному ему известными средствами, привел нас в чувство и посадил на 7 марку троллейбуса, который прямиком шел на Восточный.

В троллейбусе мы,конечно, заснули, ведь ехать нужно было минут сорок, а на часах уже 23-30. Проснулись уже на кругу, вышли из троллейбуса и тут же наткнулись на моего папу и дядю Борю. Оба уже, что называется, на взводе!

- И где вас обоих носило? - первым задает риторический вопрос мой папа, - Футбол уже два с половиной часа, как закончился!

Дядя Боря пока молчит, но, потому, как он держится руками за свой форменный ремень, нам становится ясно, что хоть наш бронепоезд и стоит на запасном пути, но путь свободен. А от бронепоезда не убежишь!

- Па, ты извини, но мы не были на футболе, - немного заплетающимся языком отвечаю я.

- А ГДЕ? - хором спрашивают отцы.

- Мы толканули билеты и пошли по кабакам, - покаянно мямлит Санька.

- Вот это молодцы! - довольно констатирует мой папа, - А я смотрю по телевизору футбол, игра никакая, 0:0, дождь, ветер. Думаю, как там наши обормоты мокнут? Правильно сделали! Хвалю!

Мы уже начинаем думать, что нам опять все сойдет с рук, но тут дядя Боря бьет нас наповал со снайперской точностью:

- Но, хоть ПОЗВОНИТЬ то было можно?

PS В 1986 году Александр Борисович Орехов стал ликвидатором последствий Чернобыльской катастрофы. Получил большую дозу радиации. Заболел лейкозом. 10 лет боролся с болезнью. Но в 1996 году в возрасте 38 лет умер...

Светлая память моему другу и очень хорошему человеку.