Причастный наворот

Просто замечательная статья про русский язык и про написание книг. Особенно начинающим писателям

***

Заглядывая в условно современную русскоязычную прозу, будь то натуральные сочинения или переводы, я нередко обнаруживаю там обилие причастий. В лучшем случае это говорит о неопытности автора, в худшем – о его сознательной позиции. Почему некоторые писатели и переводчики так любят причастия? Я вижу три причины; две из них назову сразу, третью – чуть позже.

Во-первых, причастия – это атрибут письменной речи. Мы не говорим ни причастиями, ни деепричастиями. Но я же не говорю, а пишу, рассуждает неопытный автор. А если моя писанина похожа на устную речь, то я уже не писатель, а какой-то записыватель. Нет уж, спасибо.

Во-вторых, избыток причастий как бы демонстрирует серьезность автора и его способность к логическому мышлению. У причастий, особенно страдательных, почти всегда есть официальный, юридический или научный душок. Длинная фраза с кучей причастий и придаточных требует напряжения ума как от ее создателя, так и от потребителя. А я, думает неопытный автор, не груши тут с вами околачиваю, а работаю не щадя мозгов. Ну вот и получите по полной программе. Что ж – иногда нагрузить читателя и правда полезно, однако это бывает далеко не так часто, как мерещится многим сочинителям.

Но что такое причастия на самом деле? Нарисую вам картинку. Словами, конечно: по-другому я не умею.

Представим себе синтаксический каркас прозаического текста в виде сложной трехмерной (хотя вообще-то измерений в нем побольше) конструкции с уймой лесенок, дорожек, подвесных мостиков, виадуков, туннелей и прочих архитектурных фокусов в духе Пиранези. Затем разместим внутри разнообразные предметы, машинки и фигурки – это у нас будут существительные. Некоторые из них подвесим на крючочки артиклей, если наш язык это позволяет. Далее, раскрасим все эти финтифлюшки в разные цвета и отрегулируем их относительные размеры, а также прочие качества, с помощью прилагательных. Уже есть на что посмотреть, но все это пока статично.

А нам нужна жизнь. И тогда мы берем клетку, полную живых мышей – глаголов, – подносим ее к нашему сооружению и открываем дверцу. И мышки начинают носиться по нашим трассам и лестницам, тянуть и толкать все, что попадается им на пути. Некоторые из них замирают столбиком – это глаголы состояния. Но они все равно живые. И в результате все приходит в движение. Наш мир оживает.

Но причастия – это мертвые мыши, прибитые к каркасу гвоздиками суффиксов, пусть блестящими и аккуратными, но все же довольно однообразными. И нужда в этих убийствах возникает у писателя, как правило, от неопытности. Узок его синтаксис, страшно далек он от идеала. Остается полезный материал, а как его использовать? И вот вам третья причина из тех, о которых шла речь в начале: ну ладно, думает автор, совмещу-ка я глагол и прилагательное в одном флаконе – тут тебе и креатив, и экономия, да и синтаксис не шибко усложнится, – хватает еще живую мышку и вколачивает ее, визжащую и пищащую (да, тут я и сам воспользовался причастиями, но это как раз тот редкий случай, когда мне нужны их визг и писк), – вколачивает ее, бедную, в свою фразу куда-нибудь между предлогом и существительным. И вскоре она затихает навсегда, повесив свой длинный хвост. А могла бы бегать, тянуть, толкать. Или хотя бы стоять столбиком – но все же шевеля усиками и моргая бусинками глаз. Живая.

Не жалко мышку?

Автор: Владимир Бабков, преподаватель и переводчик

Источник: https://t.me/igraslov_vb/716