Памяти памяти памяти

Ну, поскольку, я сейчас ничего не читаю, и рецензий по текущему чтению в ближайшее время не будет, то, думаю, самое время написать рецензию по "Памяти памяти". Я прочитал его, вру, прослушал, (слушал аудиокнигу пока работал), несколько месяцев тому назад. Хотел прочитать потом книгу, но подумал, подумал и не стал. А теперь, как раз прошло достаточно времени, чтобы понять что я помню из романа романса.

Вообще, память моя не годится ни к черту. Она ржавая, дырявая, крупноячеистая. Вот видите, даже цитату нормально не помню, не то, что Памяти памяти. Не помню, что было даже в прошлом году, не говоря уж о том, что было десять лет назад. Конечно, какие-то яркие эпизоды остаются. Порой, хочется чтобы часть из них забылась, но что есть то есть. А мелочи (или не мелочи), в общем, жизнь, как-то не запоминаются. Может, поэтому я и хочу записать часть её?

Итак, у Марии Степановой умерла её тетя, Роза. Мария поехала на квартиру к тете разбирать её вещи, долго рассматривала глупые, ненужные дневники, фотографии.

Вот насчет фотографий у Степановой отдельный пунктик. Она целую, отдельную главу описывает каких-то дурацких, мертвых людей до которых мне нет никакого дела. 

Например, автор описывает девочку, гладящую кошку. Девочка такая-то, кошка такая-то. 

- Этот pussy rubbing (Степанова вставляет иностранные слова в русский текст так, что они выглядят очень неуместно. На мой взгляд, конечно), - говорит она,  - напомнил мне то-то. 

Или, вот, на фотографии мальчик бьет палкой петуха. Руки напряжены, взгляд нахмурен, а петух, подняв крылья, пытается взлететь. 

- Этот cock strucking, - говорит Степанова, - очень дорог моему сердцу. Хотя, не представляю, кто на ней изображен.

Воот.

Посмотрела, значит, она эти фотографии и как-то внезапно оказалась в Чебачинске, городе, где жила ее бабка. Не помню, как звали бабку. Ну, допустим, Полуэкт, Полуэкт ибн Полуэктович, Сарра. Да, точно, Сарра Гинцбург. Там в городе Мария Степанова зашла во двор дома своих предков, узнала его, поклонилась ему до земли и, преисполненная радости, поехала домой. Потом оказалось, что она кланялась не по тому адресу. Ей дали неверный адрес.

Ага, а вот, что дальше, убей, не помню.

Степанова рисует ряд ярких картинок. Почему-то Рембрандта, прочих людей искусства (не помню кого). Говорит про Шарлотту Соломон. Вот о ней, я, кстати, не знал. Прочитал потом в Википедии. Очень жаль её. Конечно, упоминает Холокост. Куда же без него! Говорит о своей семье, отце, матери, дальнем родственнике, погибшем при защите Ленинграда в Блокаду. 

Мне это не особо интересно. Я не очень интересуюсь другими людьми. Особенно чужими, мертвыми родственниками.

Степанова - поэтесса, как-то. Она вставляет в текст великолепные поэтические эпитеты. Но мне они в книге кажутся неуместными.

Автор пытается понять феномен памяти. Как так получается, что память о, казалось бы, близких людях так причудливо изворачивается, что они становятся совершенно другими, чем были на самом деле. А я не понимаю, почему она не пошла дальше и не попыталась узнать, как так получилось, что память извернулась у целого народа.

Не понимаю восторгов и всех этих премий. Может, я просто - необразованное быдло.