Дуна резко распахнул глаза.

Подскочил так быстро, что все его мышцы и связки отозвались тупой болью — он не был приспособлен к тому, чтобы так дёргаться. Ноги его заболели, в мыслях раздался странный — определённо человеческий — крик. Дыхание на секунду участилось, но быстро замедлилось — так всегда происходило у дун в моменты сильных потрясений. Глаза загорелись так, словно кто-то закапал на зрачки лавой. Грудь его заболела, живот — как и бывает у дун — раздулся.

Он ощущал такое однажды… однажды, много-много кругов назад, когда одна из дун ушла из жизни неестественным путём.

Тогда все дуны, что находились в относительной близости, испытали нечто подобное. Ту несчастную дуну унесло вихрем ветра, и она поперхнулась пылью. Сама по себе смерть не была потрясением, однако не своя смерть была настолько неестественной, что дуны после происшествия долгое время не могли вернуться в норму.

Он уже чувствовал это… знал, что это означает.

Кто-то только что умер.

Неужели на корабле была ещё одна дуна? Или же он настолько привык к землянам, что ощутил человеческую смерть?

***

— В чём дело?

Полина аккуратно прикрыла за собой стеклянную дверь.

— Что такое? Тебе плохо? Ответь!

Дуна стоял в углу своего жилища.

А ведь СИЖ была уверена, что приучила его отдыхать лёжа! Последние несколько дней она лично укладывала его на ночной — привычный для землян — сон, а утром поднимала с кровати. Она понимала, что вряд ли все положенные восемь часов он спит, даже не была уверена, что спит в принципе, однако эта видимость была необходима — для будущего.

Но для какого именно будущего… Полина, конечно, знать права не имела.

Но что случилось теперь?

Теперь Алёша стоял в углу, отвернувшись от двери. Он никогда так не делал — всегда с интересом наблюдал за тем, что происходило снаружи. Он даже не удивился, что СИЖ так долго находилась в его личных покоях! Обычно Полина Максимовна не задерживалась — укладывала быстро, поднимала мгновенно, и выводила пришельца в его личный учебный класс.

А теперь…

Сердце её сжалось от тревоги. Горло запершило, голова пошла кругом. Она не переживала за него, как за миссию. Она переживала за него, как за своего подопечного.

Как за своего… друга?

Мотнув головой, СИЖ повторила вопрос:

— Ты чего?!

Он не обернулся, но ответил:

— Я ночью чувствовал странное…

— Что? Что именно? Почему ты не спал? Я же говорила…

Дуна медленно обернулся, — Полина.

Голос его звучал куда человечнее, однако от странной строгости и тяжести избавиться не удалось — низкий, неживой, механический.

— Полина СИЖ, — опять позвал он, — Умерла дуна.

— Что? Какая дуна?

— Полина, здесь есть дуна.

— Есть. И это ты! А раз ты стоишь прямо передо мной, и можешь говорить… Это значит, что дуна не «умерла». Жива дуна!

— Полина, это не я, — объяснил он, — Другая.

— Их здесь нет.

— Ты уверена, Полина?

Паника медленно отступила. Пригладив волосы, она придала голосу строгости:

— Да, уверена. Тебе показалось.

— Нет, Полина. Мне не показалось. Кто-то умер. 

Но кто?