Был ли прав Пушкин?

И тогда же к общему столу допустили Пушкина.

В сентябре 1826 г. закончилась его ссылка, а в октябре-декабре он пишет стихотворение «Ты богоматерь, нет сомненья», в котором насмехается не столько над объектом стихов, сколько над самим собой и своими надеждами. Его богоматерь не одного святого духа пленила своей красотой, она всем мила без исключенья. Мадонна, гений чистой красоты, оказалась матерью Амура, блудницей.

Он иронизирует и ревнует. То первое, прекрасное впечатление отравлено навсегда. Вот он высказывает Соболевскому, который по отъезду в Москву строчит генеральше цидульку за цидулькой:

«Безалаберный! Полно тебе писать глупости Анне Петровне; напиши мне слово путное. Где „Онегина“ 2–я часть?..»

Анна Петровна вспоминала, как говорили они о безвременно ушедшем Веневитинове, и Пушкин не смог не съязвить:

«Отчего вы позволили ему умереть? Он ведь тоже был влюблён в вас, не правда ли?..»

Презренная, мерзкая – никого, кроме нее, он не награждал эпитетами хлесткими и обидными. Надо сказать, она с кротостью терпела его выходки. Анна Петровна вообще была добродушной бабенкой. Раз только упрекнула: стыдно вам обижать меня, такую безобидную. Он извинялся…

Но не простил. В Петербурге они часто встречались. Никитенко вспоминал, как генеральша, безмерно радостная, сияла и была возбуждена, когда Пушкин объявился в столице. Однако Александр не сделал ни малейшей попытки к сближению - быть в хороводе любовников ему не хотелось. Они виделись только на людях; на свадьбе сестры поэта им пришлось отправиться вдвоем в старой фамильной карете Пушкиных. После долгого молчания он сказал: «А ведь мы с вами в первый раз одни, сударыня». Она пошутила: и по этому случаю сильный мороз. «Да, 27 градусов», - не принял шутку Пушкин и плотнее запахнулся в шубу.

Через две недели он написал Соболевскому: 

«Безалаберный! Ты ничего не пишешь мне о 2 100 р. мною тебе должных, а пишешь о M–de Керн, которую – язвительно добавляет он, - с помощию Божией я на днях у..б».

Сим актом, от которого, как любой мужчина, он не смог отказаться, Пушкин закрыл гештальт. Та беглость и та откровенность, с которой сообщал он о событии приятелю, говорит не только об его отношении к Анне Петровне, но и отношении к ней Соболевского (о даме Керне, у которой ноги скверны, мы помним). И упрекнуть бы мужчин... да язык не поворачивается.

Продолжения он не захотел. В «Воспоминаниях» Анна Петровна подробно останавливается на сугубой ветрености поэта, как ценил он внешнее и наносное. Истинные чувства же у него не находили отклика: «…он был более способен увлечься блеском, заняться кокетливым старанием ему нравиться, чем истинным глубоким чувством любви».

Надо думать, под теми, кто питал «истинное» и «глубокое», Анна Петровна имела в виду себя.

Их отношения постепенно сошли на нет, только божественной красоты профиль иногда мелькнет на полях его рукописей – зачастую рядом с изображением Вульфа. После женитьбы поэт порвал со многими своими приятельницами, в том числе с Керн – по соображениям безопасности: ревность Натальи Николаевны была общеизвестна. Ею же объясняется нелестный отзыв Пушкина о «гении чистой красоты» в письме жене от 1835 года:

«Ты мне переслала записку от m-me Керн; дура вздумала переводить Занда и просит, чтоб я сосводничал ее со Смирдиным. Черт побери их обоих! Я поручил Анне Николаевне [Вульф] отвечать ей за меня, что если перевод ее будет так же верен, как она сама верный список с m-me Sand, то успех ее несомнителен…»

Разумеется, он не желал скандала: не знать адресатку знаменитого стихотворения истинная его мадонна не могла, - однако в письме чувствуется и толика презрения - мужского, махрового - к блуднице и женщине многих.

Вообще, человеческой природе присуща некоторая доля иронии по отношению к неумеренной сексуальности. Зависть к казанове редко бывает превалирующей, если это единственный его талант. Как ни крути, но чтоб иметь детей, кому ума не доставало.

Вместе с тем, когда умерла мать Керн, Пушкин бросил дела, разыскал Анну Петровну («бегал, со свойственною ему живостью, по всем соседним дворам»), и был крайне участлив:

«В этот приезд он употребил всё своё красноречие, чтобы утешить меня, и я увидела его таким же, каким он бывал прежде». 

Некоторое участие принимал поэт и в хлопотах Анны Петровны по имению, будучи посредником между истицей и Елизаветой Хитрово; впрочем, особо в эти дрязги он не влезал или же не имел возможности оказать помощь, и окончил переписку все в том же ироническом ключе: «Раз вы не могли ничего добиться, вы, хорошенькая женщина, то что уж делать мне – ведь я даже и не красивый малый…» Она с досадой разорвала записку.

Часто удивляются, как мог Александр Сергеевич отзываться о женщине, ему небезразличной, одновременно и дурно, и хорошо...

Так виновен ли мужчина, если женщина обманывает ожидания - author.today/reader/438405