Молчи!

Мы планировали выдвинуться на дачу до обеда, чтобы избежать предпраздничных пробок. Отец с утра символически отметился на работе, позвонил нам, велел быть наготове и сказал, что уже выезжает. А сам пропал.

Ждали час, другой… Трубку он не брал, а потом и вовсе стал недоступен. Мать вся на нервах лезла на стену. 

- Я так понимаю, сегодня уже никуда не едем, - сказала сестра, достала из сумки батон и палку колбасы. Собралась перекусить. 

- Даша, ты бы хоть порезала, - мама раздражённо махнула рукой.

Ага, щас, разбежалась.

Не смотря на дурные предчувствия матери и готовность обзванивать морги, отец всё-таки вернулся. Живой. Видок, правда, у него был поистине первомайский: как у затраханного передовика производства.

- Вы не представляете, что там творится! Куча народу, я такого никогда не видел. Похоже, всех бюджетников страны на праздник пригнали. Весь город стоит, кругом эти! - выпалил он.

- А позвонить не судьба? - кричала мать.

- Да я пытался! Но какое-то чмо выхватило телефон прямо из машины и скрылось в толпе. Сама вон выгляни в окно.

Вместо того, чтобы посмотреть в окно, мать продолжила долбать отца.

- А я говорила тебе, Оля, он бедовый, не надо было выходить за него, - сказал я голосом бабушки, чтобы хоть немного разрядить атмосферу. 

Отец заржал: 

- Точно, вот только тёщи не хватает!

- Ааааа! Ааааа! - закричала сестра на весь дом. 

Мы все бросились к ней и обомлели: на диване сидела покойная бабушка, только живая.

Ну, поорали немного, полежали в обмороках, а потом уж потрогали её и давай расспрашивать: как дела, какими судьбами и вообще.

Бабуля рассказала, что у них на том свете случилась амнистия. Обещали всех, кого сегодня вслух помянут, отправить обратно. И вот она здесь. 

Отцу опять стало нехорошо, он схватился за сердце.

- Интересно, а пенсию вернут? - размышляла бабушка. - И бесплатный проезд… Ладно, разберёмся. А ты, Алексей, не переживай, не стесню, я у себя жить буду. 

- Да где ж у себя-то? Вашу квартиру мы давно уж… - отец закашлялся. 

Бабушка прямо поникла. А я снова попытался снять общее напряжение. 

- Зато Дарью, наконец, замуж выдадим. Она Вовку Перцева каждый день вспоминает! Он небось у неё уже под кроватью прячется.

Сестра посмотрела на меня с какой-то безумной одержимостью, словно… нет, не джекпот, ещё круче! Но едва она оторвала свою задницу от кресла, чтобы заглянуть под кровать, как дверь её спальни распахнулась…

- Здрасти, - растерянно произнёс Вовка.  

Он был так же молод и дрищеват, как и десять лет назад, когда разбился на мотоцикле.

Даша с грохотом рухнула в обморок. Но на неё никто не обратил внимания - все уставились на Вовку. Кажется, он узнал наших родителей, улыбнулся. А потом заметил меня.

- Ты что ли, Макс? Ого, какой лось, а бегал шпендель… Как дела, братан? А где моя Дашка?

Я указал на пол. 

- Вот вам, пожалуйста: Дарья, 36 лет, старая дева, ипохондрик и мерчендайзер. 

Вовка осторожно наклонился к лежащему телу.

- Ну нет… 

Не признал, бывает. 

В этот момент Дашка открыла глаза, схватила Вовку и повалила на себя. Он пытался отбиться, но безуспешно. Ну ещё бы - полтора центнера! Дарья жадно обслюнявливала голову любимого, желая разом отдать всю нерастраченную нежность за долгие годы. 

- Даша, ну это уже неприлично… - вмешалась мать.

Сестра моя, женщина приличная, поднялась, утащила жениха к себе в берлогу и захлопнула дверь.

- Фух, - сказал я, - теперь главное, чтоб никто не вспомнил про Крокодила. Шестой год без него живём, горя не знаем… 

- Аааааа! - заорал отец.

Рядом с ним за столом материализовался довольный Крокодил. Наш семейный кошмар, адский сосед. 

У мамы началась истерика.

- Лёша, умоляю, сделай что-нибудь!

- Что я сделаю? Я из-за этого урода два года условно схлопотал!

- Убей его опять!

- Мама, ты шутишь? - сказал я. - То было нечаянно. Папа не видел, когда парковался, спящего Геннадия Иваныча. А преднамеренное убийство - у нас нет такого опыта!

- Сейчас будет!

Мать совсем озверела, начала судорожно копаться в столовых приборах, выбирая подходящий. Батя пытался ей помешать. А мы с бабулей, не сговариваясь, пошли в наступление: схватили Крокодила и выкинули его на лестничную площадку. 

А там… господи помилуй… еле успели запереть дверь!

- Окна! Закрывайте окна! И балкон! Они лезут! - командовал отец.

Вниз было страшно смотреть. Внизу копошились люди, уже добрались до третьего этажа, а у нас четвёртый. Когда заколачивали сломанную форточку, в окне показалась чья-то рука. Занавески блэкаут. Всё.

Стало спокойнее. Из девичьей горницы доносилось чавканье. Похоже, Дашка доедала Вовку. 

- Давайте телевизор что ли включим? Что там говорят? - предложила бабушка.

- Точно. Может, нас хоть как-то скоординируют, - согласилась мама.

На экране статичная картинка - родной Московский Кремль. Звучит гимн СССР. Бежит бегущая строка: «С праздником, дорогие товарищи трудящиеся! В 19:00 с поздравлением выступит товарищ Сталин». 

Бабушка растрогалась, по щеке поползла крупная слеза.

- Я тогда в первом классе была, когда он умер. Помню, пришла из школы…

- Да-да, бабуль, мы тоже помним, ты уже сто раз рассказывала: пришла из школы, а там дядя Коля и…

- Молчи! Молчи! Молчи! - своими воплями они чуть не порвали мне барабанные перепонки.

…а потом…