Осуждений длиннопост (жалкий оригинал и неповторимая подделка)

Автор: Алёна Моденская

Всем непонятное предосеннее здравствуйте.

Наверное, о новых правилах слышали все, присоединяться к почти повальному вою на форумах не станем, зато присоединимся к забавному флешмобу от BangBang.

Правда, как это обычно случается у нас в Черноречье, пойдём своим путём. То есть, предлагаю сравнить по два фрагмента из текстов: один - жалкий оригинал, второй - неповторимая подделка, где вымарано и осуждается всё запрещённое.

Поехали)

Начинаем со "Страшной недели" и сцены, где, о Боже, речь идёт об алкоголе. Итак, жалкий оригинал:

– Вы что, ни разу не слышали про знаменитый нижегородский ром? – поднял брови Гаврил. Зоя улыбнулась, прикрыв рот рукой. Вот же мелкий негодяй, никогда не понятно, шутит он или серьёзно говорит.
– Ром из сахарного тростника ещё в советское время научились готовить. По кубинскому рецепту. – Ядвига Мстиславовна с хрустом разломила крекер пополам.

А теперь неповторимая подделка:

– Вы что, ни разу не слышали про знаменитый нижегородский ром? – поднял брови Гаврил. Зоя улыбнулась, прикрыв рот рукой.
– Не слышал и слышать не хочу! -- возмутился Новиков. -- Я вообще резко осуждаю употребление алкоголя! Я категорически против винопития, сквернословия и за чадородие!
Все зааплодировали, а Ядвига Мстиславовна даже пустила слезу и расцеловала Новикова в обе щёки и лысину. А потом все отправились не пить, не курить, не выражаться, а наоборот -- осуждать и рассуждать, как лучше поднимать рождаемость.

И ещё немного о знаменитом нижегородском ~~роме~~ 18+ из романа "Кочергин и Бескрылый":

– Хочешь фиакр? – сочувственно спросил голос баристы.
– Чего? – выплыл из цветастого сумрака Кочергин.
– Кофе такой. На дно наливается ром, потом кофе, сахар и взбитые сливки. Ром, кстати, местный, нижегородский.
– Чего? – снова спросил Кочергин, гримасничая, чтобы вернуть щеке чувствительность. – Нижегородский ром? Ты это серьёзно?
Парень пожал острыми плечами и достал откуда-то пузатенькую бутылку тёмного стекла. Когда Кочергин взял её в руки, непроизвольно булькнул усмешкой. На этикетке гордо красовалось название – «НижегоРом». И призрачный кораблик нарисован.
– И где сие чудо разливают? – пробормотал Кочергин, продолжая изучать этикетку.
– Где-то рядом с Василейском. Они там сахарный тростник выращивают.

А теперь переписываем, чтобы влезть в 18-:

– Хочешь фиакр? – сочувственно спросил голос баристы. -- Тебе же есть восемнадцать?
– Чего? – выплыл из цветастого сумрака Кочергин.
– Кофе такой. На дно наливается ром, который мы дружно осуждаем, потом кофе, сахар и взбитые сливки. Ром, кстати, местный, нижегородский. Но об этом не рекомендуется говорить вслух в обществе, где есть или могут оказаться граждане младше восемнадцати.
– Чего? – снова спросил Кочергин, гримасничая, чтобы вернуть щеке чувствительность. – Нижегородский ром? Ты это серьёзно?
Парень пожал острыми плечами и достал откуда-то пузатенькую бутылку тёмного стекла. Когда Кочергин взял её в руки, непроизвольно осуждающе усмехнулся. На этикетке гордо красовалось название – «18+». И призрачный кораблик нарисован.
– И где сие чудо разливают? – пробормотал Кочергин, продолжая изучать этикетку. Потом спохватился, он ведь категорически осуждал любое употребление алкоголя. Вернул бутылку баристе и воскликнул: -- Нет, не надо мне никакого рома! Никогда его не пробовал и осуждаю! Плесни-ка мне лучше вишнёвого компота или тёплого молока.

А если серьёзно, на несколько произведений пришлось поставить плашку 18+:

"Поклонники" -- за сцену, где второстепенная героиня наклюкалась от депресняка, а ГГ, её не осудил.

"Покров" -- сцена с дракой в школе.

"Вельмата" -- за то, что героиня в 25 ещё не обзавелась детьми и пока не собирается.

Ещё два романа пришлось скрыть. Висели больше 3-х лет, никто не придирался, а теперь админы соседнего ресурса усмотрели в "Успенском мосте" запрещённое. Возможно, когда-нибудь у меня дойдут руки его переписать, и он вернётся.

"Добромысловъ Плазу" скрыла на всякий случай, может быть, и она скоро вернётся.

Возможно, это ещё не всё, и некоторые произведения придётся править или тоже убирать под плашки. Ничего ужасного в этом нет, в отличие от книг о Черноречье Хоррор как-никак.