Профессиональная деформация

В селе неподалёку от нас как-то приехали и заселились несколько семей. Все трезвые, работящие, относительно взрослые, детсадовского и школьного возраста никого не было. К себе они никого не пускали, сами никуда и ни к кому не лезли, так что народ их оставил в покое, хотя и основательно опасались, вплоть до того, что строжили детей: даже близко не подходить.

И оказалось, что опасались не зря. В один прекрасный день два брата из числа приезжих, перебили всех остальных - восемь человек и ударились в бега.

Выяснилось, что люди эти были сектантами, нигде ужиться не могли, вот у нас и обрели последнее пристанище: за оградой кладбища экскаватором выкопали им общую яму, покидали трупы и бульдозерным щитом, что на экскаваторе загарнули - и до свидания. Даже столбик не воткнули, да народ и так знал, что нехорошее это место.

А потом нашли братьев. Они далеко забрались - через три области, а они в Казахстане большие. Один из них, младший, во сне перерезал старшему горло и повесился сам.

О чём это я? Ах да, о любви. В данном случае о любви к литературе и связанном с нею подтеканием крыши.
Приснилось мне нынче, что я очнулся в теле того старшего сектанта, когда младший с ножом в руке лезет ко мне. Цацкаться я с ним не стал, шаю свернул и все дела. В армии, было дело, всякому.

А потом стал решать - куда и как мне сливаться. я же не сектант какой, а наоборот, я хороший. На дворе самый конец 70-х годов, найти место где тихо устроиться всегда можно - вон сколько строек, сколько городов и предприятий - работай-не-хочу. 

Но сон есть сон, мне в этом сне не около сорока, как реальному сектанту, а почему-то семнадцать, хотя и это неправильно: по хронологии моей жизни должно бать шесть или семь. 

Первым делом я из электробигудей сделал выпрямитель для волос и покрасился в рыжий цвет 

А потом проснулся.
И первым долгом подумал: хорошо что я брата похоронил. Негоже человеку, хоть и убийце, валяться как попало - могут дети увидеть, напугаются.

Вторая мысль была поумнее: надо иногда отвлекаться от писанины, эвона какая страшная хрень стала сниться.