Субботний отрывок

Еще фрагмент из "Меча и зеркала".

Если вас озадачит, что персонаж по ходу  называется разными  фамилиями, то уточняю, по сюжету он действует  с особой миссией в соседнем государстве и под другой фамилией.

Наконец, появился человек из дворца. Одет он был как горожанин, но взглянув на его безбородое  пухлое лицо, Сяхоу Янь понял, кто он таков прежде, чем тот представился. Голос у него не был пискляв – значит, евнухом он сделался не в детстве или отрочестве. Ничего странного. Немало мужчин идут на это добровольно, чтобы обеспечить семью, и как правило, уже после того, как успеют продлить свой род. А лазутчики разных стран идут на это по приказу своего начальства. Евнуха Цай Даня отправили во дворец Ечэна, несомненно, еще в правление Ци-ди, вскоре после распада Великой Вэй. Он не стал вдаваться в подробности, сообщил лишь, что  поднялся от простого подметальщика дворов до слуги в покоях Левой императрицы. Это, конечно, была большая удача для евнуха Цая, и могла стать таковой для разведки Великой Ци, если бы она до сих пор существовала. Теперь же этой удачей мог воспользоваться Сяхоу Янь.

Евнух Цай рассказал, что государь нередко посещает Левую госпожу и охотно исполняет ее капризы. Если бы у императрицы Ху были родственники, она, несомненно, пристроила бы из на высокие должности, но Левая госпожа осиротела в раннем детстве. Но, зная об ее влиянии на государя,  чиновники и придворные наперебой шлют ей подарки, дабы она исхлопотала им или их близким должности или повышение по службе. Так что императрица Ху ни в чем не знает нужды, и охотно тратит деньги, дабы развлечь государя. То она приказала  устроить в своем саду фонтан, который бил бы вином при визитах государя. То велела пошить для служанок и евнухов особые наряды, чтоб они изображали чудесных зверей и птиц, описанных в «Книге гор и морей». В представлениях, устраиваемых ею,участвуют не только певицы и музыкантши из числа услужающих при дворе – она сама танцует для государя, ибо легка и гибка, подобно иве.

В общем, подумал Сяхоу Янь, типичный портрет «красавицы, разрушающей царства». Разве что не велит разрывать драгоценный шелк, дабы порадоваться  звуку рвущейся материи, подобно наложнице  одного древнего государя. Так с тех пор прошли века, и развлечения стали более утонченными. Короче, можно было надеяться – если Левая госпожа попросит принять посланца с Юга, Ляо Чу не откажет.

Сяхоу Янь приготовился к долгому ожиданию, но евнух Цай появился через несколько дней, и поспешил порадовать господина Дугу. Завтра  во дворце очередное празднество – воинские  состязания, пиршество в саду. Ожидается немало гостей, и среди приглашенных есть и господин Дугу. Он передал посланнику  каллиграфически написанное приглашение в красивой обложке. Такие заготавливают заранее, с пробелом для имени, которое можно вписать в последний момент.

Все складывалось как-то уж слишком хорошо. Ловушка? Хотя, если Цай его предал, незачем было устраивать спектакль с приглашением, могли повязать прямо в лавке Ван Хэя.

Что ж, надо идти, но проявлять осторожность. Меченого он во дворец не потащит, тот должен подготовить пути отхода, если понадобится.

В назначенное времяевнух Цай встретило господина Дугуу ворот, чтобы провести туда, где государь развлекался вместе с гостями. И Сяхоу Янь впервые увидел башню Бронзовоговоробья.

Конечно, замок  времен Троецарствия нынешний дворец мало напоминал, за минувшие столетия он неоднократно перестраивался. Исчезла даже знаменитая скульптура на крыше, изображавшая воробья с распростертымикрыльями. Скульптура была огромна, но издалека ее можно было принять за ту саму бронзовую фигурку, найденную в поле.

Когда род Ляо сделал Ечэн своей резиденцией, генерал Ляо, позже государь Мин-ди в первую очередь озаботился тем, чтоб укрепить башни и стены. По нынешним временам здесь беспокоились о пышности и украшениях. Все блестело и переливалось – вызолоченные балки и колонны, мозаичные полы, сработанные чужеземными мастерами, вазы и статуи. Но Сяхоу Янь прибыл сюда не из глухой провинции, в Цзянькане он всякого успел повидать, и отмечал для себя только залы и переходы, по которым, возможно, придется драпать. Тем не менее он почему-то вспомнил еще одну легенду, связанную с родом Цао и стихами Цао Чжи.

Первый император Вэй, Цао Пи, будучи, строго говоря, узурпатором, больше всего опасался не внешних врагов, а своих братьев. И в особенности Цао Чжи. Тот никогда не рвался к власти, предпочитая этому сочинение стихов и выпивку в хорошей компании. И за это его любили -  ученые, и простонародье, и даже, как болтали, собственная жена Цао Пи ( хотя это – совсем другая история). Стало быть, он был опасен. 

Итак, император вызвал Цао Чжи во дворец, пригрозил смертью, но добавил – помилую, если сочинишь стихи, пройдя семь шагов.

Стихи, которые сложил Цао Чжи, настолько растрогали императора, что он отказался от мысли казнить брата. А «Стихи за семь шагов» знает любой школьник. Хотя занудный наставник Сяхоу Яня твердил, что историю эту придумали задним числом, так же, как историю  про уловку Чжугэ Ляна и «Оду башне Бронзового воробья».

И даже если это не вымысел, происходило дело не в этой самой башне, а в Лояне…

Тем не менее история всплыла в памяти не просто так. Как бы ни был Цао Чжи чист душой, он сумел выпутаться из безнадежного положения, используя слабость брата. Цао Пи действительно любил поэзию и разбирался в ней,  о чем свидетельствуют его собственные сочинения.

Сяхоу Янь поэтического дара был лишен, но и у Ляо Чу слабости совсем другие.

В архиве своего прежнего места службы Сяхоу Яню приходилось видеть план дворцового комплекса в Ечэне. Но сейчас этот план наверняка устарел, с учетом того, что господину Дугу приходилось слышать. Надо  полагаться не столько на память, сколько на наблюдательность. И  ее хватало, чтобы понять – евнух ведет его, разумеется, не к личным покоям, и даже не к залам и садам. А когда послышался отдаленный шум, он понял, куда. Воинские состязания, как же!

В Цзянькане при дворце имелись тренировочные площадки для гвардейцев стражи, но состязания проводились за пределами главного дворца,  в основном , в охотничьих угодьях. Ляо Чу, чтобы  полюбоваться воинскими забавами, обычно лень было покидать дворец. Он делал это разве лишь для того, чтоб устроить скачки – развлечение было варварское, ну так Ляо и славились пристрастием к варварским обычаям.

Воинская арена находилась между башней Бронзового воробья и башней Тигра, примыкая к в высокой дворцовой ограде. Именно на сиденьях у этой стены были места, куда по боковому проходу Сяхоу Яня,- для чиновников невысокого ранга и гостей поплоше. Другой мог бы оскорбиться, но Сяхоу Янь первым делом присмотрелся к императорской ложе и почетным местам.

Нынешний император, не в официальном, а почти домашнем одеянии располагался между двумя своими императрицами. Их лица были покрыты  вуалями, но и так можно было догадаться, кто есть кто.

Одна сидела прямо, словно жезл Жуи проглотила. Другая льнула, к его величеству, как кошечка. Вокруг толпились служанки и евнухи, готовые в любой момент подать закуски и напитки. Кстати, спутник Сяхоу Яня как-то незаметно испарился, как только евнухи и умеют. Несомненно, пошел доложиться госпоже. Обведя глазами места министров и почетных гостей, Сяхоу Янь попытался угадать их личности, но безуспешно. Его сведения устарели, приближенные Ляо Чу менялись  часто. Правда, кое что он узнал от  евнуха Цая.

И лишь потом Сяхоу Янь перевел взгляд на арену.

Разумеется, он получил боевую подготовку, но трезво оценивал свои навыки и не считал себя выдающимся бойцом. Но после того, как пришлось бежать в Гуаннань, ему немало пришлось сражаться, и теперь он понимал, пожалуй, больше многих так называемых знатоков, учившихся у именитых мастеров, или приобщавшихся к секретным техникам, изложенным в древних трактатах. Жизнь – она учит лучше.

То, что происходило на арене, было ,  на его взгляд, жестче, чем обычно во время подобных состязаний.

Нет, не потому, что там пятеро нападали на одного. Опытный боец справится. И не потому, что оружие у них разное, а это усложняет бой. Такое тоже бывает.

Тот, кто дрался против пятерых, был вооружен копьем. Сяхоу Янь с детских лет оружием выбрал меч, усвоив, что для копейщика необходим высокий рост и длинные руки. Но боец на арене не отличался ни тем, не другим, при том, что использовал копье цзи, кроме острия, снабженное  серповидным крюком. Стало быть, недостаток роста восполняет  быстротой и ловкостью.

Действительно, двигался этот боец в легких посеребренных доспехах так быстро, что Сяхоу Янь едва мог за ним уследить, и тем более не мог предугадать его намерений. И лишь когда тот повернулся лицом к местам у дворцовой стены, и его осветило солнце, Сяхоу Янь  невольно вздрогнул. Лицо воина было ужасно. Вернее, это была жуткая морда с налитыми кровью выпученными буркалами и оскаленной пастью с выступающими клыками.

Спокойно, сказал себе Сяхоу Янь. Это же маска, не более того. А воин с копьем – Ляо Цзылун, князь Мэнлин, Большая Маска. Не врали слухи, что он носит маску, чтобы устрашать  врагов. Издали не разглядеть, из чего эта маска сделана, но мастер, изготовивший ее, явно постарался. Неподготовленный противник и обделаться может, решив, что перед ним демон.

Но противники у князя были подготовленные. Пока Сяхоу Янь размышлял, Ляо Цзылун успел обездвижить двоих – не убил, что характерно, при том, что наконечник был без чехла, какие обычно надевают на состязаниях. Впрочем, здесь у всех было боевое оружие.