Воскресное, ну шоб было

Алан Блэк не без оснований полагал, что мир полнится придурками и тупыми решениями, которые они принимают.

Взять хоть быт. В каждом доме найдётся участок внутренней логистики, на котором всё через задницу. Холодильник у дальней стены — так, что приходится топать через всю кухню, чтобы просто попить соку. Биде ближе к двери, чем унитаз — а чем из этих двух, спрашивается, пользуются чаще? Да и само биде… В случае Блэков, допустим, это была прихоть Элеоноры, повёрнутой на Италии, как она сама же не уставала напоминать. Ну да бог с ним, как бог с её зелёной «комнатой для релакса» — оранжереей с лампами барбиугодного цвета, которые если бы с улицы засёк страж порядка, то наверняка заподозрил бы мини-плантацию марихуаны и позвонил в дверь с ордером на обыск.

А вот что прикажете делать с хламом? Хлама никто не терпит. Но все так или иначе им обзаводятся. Одни сваливают его на чердак, другие — в подвал. Третьи, за неимением ни того, ни другого, гадят прямо на жилых квадратных метрах.

Алан Блэк, как и все, не любил хлам. Но и он должен был с неохотой признать, что в его доме имелся подвал, не застрахованный от магнетизма утративших ценность сокровищ.

Подвал соотносился с угольным и с гаражом, также в него имелся спуск через кладовую, примыкающую к кухне. Здесь покоился рогатый велосипедный тренажёр, диван, худо-бедно и не без потерь перенёсший викторианскую эпоху и оттого сочетающий в себе вонь плесени и дезинфекции в равных пропорциях; металлический стол, какие бывают в операционных и моргах, а также мясницких, и — тот тут, тот там — островки рухляди, пока ещё малые, но с потенциалом.

Сейчас он и Томми Ривз стояли посреди этих островков, как два Колумба, открывшие очередную Америку.

— Здесь. — Алан ткнул в бетонную стену, где в углу, как матрос на вантах, колыхался запутавшийся в паутине иссохший дохлый паук.

— Как скажешь.