И снова мой опоздавший отрывок)))

Я, снова пропустив субботу(кстати, где она?) наверстываю упущенное в виде отрывка из продолжения "Земли без имени", который очень уж хотела предоставить на ваш, читательский суд:

На рассвете, который по ощущениям эльфа уже должен был начать новый день, он, ступая неслышно, чтобы не разбудить беспокойно спящего Ньерда, вышел из их комнаты и пошел по каменной галерее, но не в сторону города, а туда, где по его мнению находился выход, и где несла свой нескончаемый пост гномья стража. Глухая, давящая тоска и смутные предощущения надвигающейся катастрофы распирали грудь, и чтобы пустить в легкие хоть немного воздуха, Лайен расстегнул пуговицы на рубашке почти до половины, и все равно задыхался. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы провалиться в панику и начать делать глупейшие вещи, например — вызвав Целума, отправиться в одиночестве на Говорящий остров и, найдя Джул, предупредить ее о смертельной опасности.

Он пришел в себя не доходя нескольких шагов до грубо и явно наспех вырубленной лестницы, что вела к выходу, и лишь тогда, остановившись, привалился к каменной стене, и задумался — что-то или кто-то, беззастенчиво пытался подтолкнуть его совершить необдуманное и рискованное, прежде всего тем, что ученики Храма воинов обязаны были прекратить любые сношения с внешним, большим миром материка и тот, кто посмел ослушаться, изгонялся с позором.

— Что со мной, — Лайен сполз по стене и, усевшись на пол, прижал ладони к пылающему лбу, — кто руководит мной и когда это произошло?

Увиденное во сне страшило, но гораздо опаснее было то, что он знал того, кто сейчас задумал уничтожить Джул — знал и понятия не имел, как с ним бороться.

— Кажется тебе нужна помощь, — услышал он вкрадчивый и тихий голос той, чье имя, гномы осмеливались произносить вслух благоговея и лишь в минуты крайней нужды. Подняв взгляд он, в очередной раз, поразился тому, насколько они были разными, хоть их и связывали семейные узы — Эйнхад и Эрднисс так же мало походили друг на друга как и их порождения: эльфы и гномы.

— Почему же ты молчишь? — она опустилась напротив, так чтобы их глаза оказались на одной линии и, приблизив свое лицо к Лайену прошептала: — почему же ты так боишься просить помощи? Ведь ты уже зашел за край и падаешь, но тебе все еще могут протянуть руку, просто скажи — я не справился. И все сразу изменится, и ты это знаешь.

— Знаю, — слова давались эльфу с трудом, он проталкивал их сквозь немеющее горло, хоть и понимал, что богиня услышит его даже если он будет молчать, — но где же вы все были в момент, кода мы, ваши порождения, взывали о помощи. Где была ты, всемудрая, как называют тебя гномы, когда дети твоей сестры штурмовали каменные твердыни. Ведь обе вы могли остановить все лишь одним движением ресниц.

— Ах вот ты о чем, — тихо и с легкой грустью рассмеялась богиня, распуская волосы и встряхивая головой, совсем как смертная девчонка, — не все покоряется нашей воле, есть нечто, что стоит и над нами.

— И что же это? — Лайена влекло к ней и в то же время он понимал — его испытывают, и от того оставался сидеть, безучастно глядя на манкое тело чужой богини, прикрытое сейчас лишь ее волосами.

— Это фатум, — прошептала Эрднисс почти касаясь его губ, — рок, предопределенность, судьба — у него бесконечное количество имен и лиц, и две кости, которыми он вершит судьбы миров, всех бессмертных и смертных, что населяют их, а мы лишь следуем их воле, иногда пытаясь вырваться.

Воздух вокруг них вибрировал и в его колебаниях Лайену виделись острые горные пики, пронзаемые огненными стрелами; разрушающиеся и возрождающиеся города; моря, что нападали на сушу, унося с собой в пучину все живое, а затем, дающие новую жизнь безжизненным равнинам. Голос богини то отдалялся, то приближался: оглушая, затягивая, уводя за собой, лишая воли, оставляя лишь острое желание. Однако, понимая, что не смеет поддаваться этому искушению, эльф, уже падая в бездну, возродил из памяти стершийся оттуда облик светловолосой, забавной Странницы и наваждение исчезло.

— Просто попроси, — Эрднисс стояла напротив так, словно и не было ничего, — и мы попробуем противиться ему, чтобы помочь и тебе, и ей, и этому миру. Я вижу теперь как ты силен и понимаю, от чего моя сестра так выделяет тебя среди всех своих детей, считая при этом еще и разумнее многих. Но почему же ты не просишь?

— Быть может моя сила как раз в том, что я больше не прошу милостей и помощи, а сам берусь решать все проблемы? — Лайен поднялся — он ощущал себя измотанным и в то же время свободным, — каждый раз, когда я просил, то оказывался в таких долгах, что рассчитываться с ними приходилось немыслимой ценой.

Всем прекрасного воскресенья, удачи и вдохновения!

Как всегда - ваша Э.Я.