Отрывок новой главы

Прошлый отрывок вам понравился. А это означает одно - нужно скинуть новый отрывок, ловите!

Я зашёл к Светлане, взял у неё нитку и иголку, после чего вышел во двор и сел на бревно у костра. Рядом со мной сидел только Харрим, он продолжал шепотом молиться Гротусу. Я же, с трудом запихнув нить через ушко иглы, начал зашивать разодранную рубашку. Вообще можно было попросить помощь у Валери в этом плане, тем более она сама не раз предлагала. Да и платье Светланы для Октавии именно она перешивала в походную одежду, но ничего, и сам справлюсь. Однако сидеть в тишине было как-то неудобно, особенно когда рядом сидит интересный собеседник.
— Харрим, я тут подумал …
Дварф вздрогнул и испуганно взялся за бороду.
— А? Что? – он повернул голову и увидел меня, после этого успокоился – А, это ты, Алиберт …
— Я тебя напугал? – удивился я – Прошу прощения, я не специально.
— Нет-нет, что ты  - Харрим виновато улыбнулся – Я лишь размышляю о тщетности бытия и никчемной сути мироздания. Замыслы Гротуса слишком велики, чтобы мой смертный разум мог постичь их, но я стараюсь изо всех сил.
— Первый раз вижу, чтобы кто-нибудь с таким рвением пытался понять замыслы бога, который и на молитвы не отвечает. Однако мне любопытно, можешь мне про него поведать?
— Ты хочешь разузнать о Гротусе? — дварфа моя просьба явно удивила, но и порадовала. — Да-да, конечно! Я отвечу на любые твои вопросы.
Он сам разрешил, ну я и начал его расспрашивать. Харрим говорил охотно: поведал, что Гротус — бог конца всего сущего, заточённый Фаразмой на её божественном плане -  Погосте. Он вечно взирает на наш мир, зная, что рано или поздно всё погибнет. Звучало мрачно, но Харрим при этом улыбался — будто я похвалил его доспех или сделал комплимент.
— Он слаб, — сказал жрец, — Но это пока. Сила прочих богов убывает крупицами, и каждая такая крупица достаётся Гротусу. Когда он станет сильнее всех — наступит конец. И останется лишь он, последний.
— Любопытные вещи рассказываешь, — заметил я, продолжая штопать рубаху. — Но ведь Гротус знаменит тем, что не отвечает на молитвы. А ты — его жрец. Как же ты слышишь его слова?
Дварф обречённо покачал головой.
— Никак, Алиберт. Ему жрецы вообще не нужны, — сказал он тихо и посмотрел на меня так грустно, что мне хотелось его обнять. — Он лишь позволяет услышать свой шёпот тем, кто жаждет его услышать.
— Но тогда откуда ты узнал всё это, если он молчит?
— Его слова непонятны, — начал Харрим, — Но они всегда зовут. Тихим шелестом листьев, завыванием ветра в горах, ревом снежной бури... Он зовёт в дорогу. Вперёд, вперёд — за серым подолом робы, за последним светом угасающей лампы. Пока ноги несут.
Он умолк, погрузившись в свои мысли. Я пару раз громко прокашлялся, чтобы вернуть его обратно.
— Ты узнал о Гротусе всё, — сказал Харрим, внимательно глядя на меня. — Так что, позволь спросить, что ты думаешь о нём?
— Трудно сказать, — признался я. — Гротус… странный бог, но твои рассказы мне понравились. В них чувствуется правда, хоть и тяжёлая. Но понять его полностью мне пока трудно.
Я ожидал, что Харрим нахмурится, но он улыбнулся. Улыбнулся так светло, что в груди у меня разлилось тёплое чувство.
— Я рад, что ты так считаешь. Мы вместе понесём миру весть об неизбежном конце!
— За такое Апсу меня прикончит, — пошутил я, и тут же услышал раздражённый шелест крыльев — похоже, мой синий дракон обиделся. — Но у меня есть сомнения, Харрим. Ты ведь не просто так выбрал этого бога. Поведаешь мне о своём прошлом, чтобы я мог понять причины твоего выбора?
— Моя жизнь разделена на две части – ответил Харрим – Первая – блуждания в сомнениях и попытках служить Торагу. Вторая – четкое осознание мира и принятие Гротуса в свою душу. О чем конкретно ты хотел бы узнать?
— Как я и говорил – о начале всего сущего. В данном случае о том, почему ты вообще стал жрецом такого необычного бога.
Ну Харрим и рассказал. Как оказалось, он был родом из Ларрада, самом городе Торага и других богов дварфов. Он перечислил следующих: братья Торага Анградд и Малгрим, его жена Фолгрит, его дочь Болка, сыновья Грундиннар, Колс и Традд, ну и сестра Торага Драннгвит. Мрачно пошутил про то, что надо было ещё и храм в честь его любимой собаки создать, но извинился за презрение. После чего продолжил рассказывать причину почему, собственно, в этом городе так много храмов. А всё дело в том, что он построен прямо над пещерами, где и были первые храмы, посвященные этим богам. Вот так и начали туда ездить паломники, многие из которых там и оставались.
Именно из-за того, что Ларрад был буквально пронизан верой, Харрим и считал, что его жизнь – это служение Торагу. Тем более он мне признался, что чувствовал присутствие бога за спиной. Слышал его шепот и чувствовал его силу, а так-как он буквально горел этим, то потратил очень много сил на служение культа Торага. Рассказал и про последнее испытание, чтобы стать истинным жрецом Торага - нужно было выковать полный латный доспех.
Но ничего не вышло - он бил по металлу, бил и бил, но страдали только пальцы. Он не смог ни доспех выковать, ни меча, да даже простой гвоздь и то оказался ему не под силу. А жрецы лишь смеялись, когда лечили его, и заявили, что он проклят Торагом. С тех пор Харрим и считает, что бог предал его.
— Грустная история – сказал я – Но ведь тот факт, что Тораг отверг тебя, это-же не повод покидать свой родной город.
— Ты слишком плохо знаешь дварфов, раз так думаешь – Харрим грустно вздыхает – Как может жить проклятый Торагом дварф в городе, где каждый встречный бьет Торагу поклоны? Я был одинок. Опозоренный, униженный, оскорбленный.
По его щеке прокатилась одинокая слеза, которая скрылась в бороде.
— Я пытался потопить свое горе в алкоголе, но даже держатель самого дешевого кабака смеялся, когда ставил передо мной кружку – он хмыкнул носом – И так продолжать жить я просто не мог, хотелось покончить с этим. Тем более я всё ещё слышал шёпот за своей спиной. Поэтому я решил, что если боги Ларрада не благоволят мне, значит нужно покинуть Горы Пяти королей и отправиться на поиски.
— Довольно радикальное решение – ответил я, и сразу-же вспомнил как я сам много лет назад принял решение покинуть Оппару, и отправиться на корабле в Мендев – А как ты пришёл к тому, чтобы стать жрецом Гротуса? Ибо меня терзают сомнения в том, что дварфы знают о таком боге.
На этот вопрос Харрим отвечать был рад. Ибо, как он сказал, день знакомства с Гротусом стал для него началом новой жизни, его вторым днём рождения. Одинокий, всеми покинутый, он блуждал в грязной придорожной корчме. Не помнил ни города, ни страны, где тогда находился. Денег хватало только на краюху черствого хлеба. Сознание покидало от голода и усталости. И именно тогда он впервые услышал голос бога. Будто кто-то звал его вперёд.
—  Мои испытания, наконец, закончились! – уверенно крикнул дварф - Это было чудо, Алиберт. Чудо, которое я оплатил собственными страданиями.
Харрим помолчал и продолжил.
— Не помня себя, я покинул ту корчму и отправился в лес. Там я наткнулся на руины храма Ародена, исчезнувшего бога. Несколько фигур в балахонах несли молчаливую службу в его честь. Я встал рядом, и никто не возразил. Впервые в жизни я почувствовал, что нашёл дом. – его глаза загорелись на миг фанатичным огоньком— От своих новых братьев я узнал, что они — жрецы Гротуса, Бога Конца времён. Они странствуют по Голариону, распространяя его учение, кутаясь в презрении и ненависти. Но я с радостью разделил с ними эту ношу. Ведь теперь я точно знал, чей шёпот слышал все эти годы!
—  Слушай, Харрим – сказал я, перекусив нить – Ты говорил, что не смог выковать даже гвоздя — и винишь в этом Торага?
Вот эти слова были явно лишними. Дварф, который до этого был и радостным, и грустным, сейчас был явно разозлён. Этот вопрос его задел, очень сильно задел.
—   Ты пытаешься мне доказать, что всему виной не проклятье, а моя собственная неспособность работать с металлом? – нахмурился жрец Гротуса – А может, ты считаешь, что виновата моя лень?
—  Да я ничего … - замахал я руками, да только дварф уже вошёл в раж, и останавливаться не собирался.
—  Ты глупец, если так думаешь! Глупец и невежда! – глянул на меня Харрим со злостью – Где ты видел дварфа, который не умеет управляться с кузнечным молотом? Да у нас даже маленький ребенок способен выковать охотничий нож! Нет-нет-нет, все дело в Тораге! Бог-предатель проклял меня, чтобы посмеяться надо мной!
Он сжал свой мощный кулак и я попятился, считая что он собирается ударить меня. Но Харрим так не сделал, он всего-лишь направил свою руку в небо и пригрозил кому-то. После чего взглянул на меня, но на этот раз спокойно.
—  Но я не стану злиться на тебя, Алиберт – сказал дварф спокойным голосом - Ты – несмышлёный слепец, а я твой поводырь в этом умирающем мире, шагающем к своему концу. Я открою твои глаза или умру, пытаясь сделать это. И то, и другое будет благоприятным исходом в глазах Гротуса.
Повисло неловкое молчание. Почему-то казалось, что я своим вопросом про неспособность Харрима создать что-либо, сразу-же заставил дварфа меня презирать. Но его история, она пробудила во мне старые воспоминания, которые я очень давно хотел забыть, забыть и никогда не вспоминать. Ибо они были чересчур болезненные. Но я был просто обязан рассказать это, ибо Харрим мне рассказал своё прошлое.
— А знаешь, Харрим… — сказал я тихо. — У меня был похожий путь, только с другой стороны: не отвержение, а потеря. Мать у меня умерла рано. Она, мой дедушка и бабушка неожиданно заболели, и умерли в один месяц с разницей в неделю. А всё имущество Олихардов стало принадлежать моему старшему брату – ибо он был рожден в официальном браке, и являлся первенцем.
Я вздохнул, ибо мне было тяжело вспоминать события пятилетней давности. Но я должен был это сделать, ибо держать в себе этот камень было тяжело.
— А старший брат, вместо того чтобы заботиться обо мне, просто забрал всё, что было — дом, последние запасы, даже одежду, что на мне была. Он тоже терпеть меня не мог, так-как считал что из-за меня, ублюдка от какого-то садовника, мать бросила их идеальную семью. А тот факт что мы, вообще-то, родные братья его не интересовал. А может он и не знал, ибо ему отец хорошо так лапши на уши повесил – сказал я задумавшись -  Так я и оказался на улице совсем юным: один, голодный, с дырявым ремнём и ломаными надеждами. Лишь только диадему я смог умыкнуть из дома матери. Как она говорила – она её носила на свадьбу отца.
С этими словами я снял с головы диадему и показал дварфу. Он с вниманием посмотрел на то, как я глажу пальцами синий камень в центре диадемы. Явно с любовью, ибо цвет этого камня напоминал мне цвет глаз моей матери.
— Где-то около года я бродяжничал по улицам Оппары — работал на всех тяжёлых работах, что предлагали: носил мешки, чистил конюшни, таскал щебень. Даже приходилось в канализацию спускаться и чистить их от тысячелетней грязи. И всё ради куска вчерашнего хлеба, ибо мне никогда не давали столько денег, чтобы я мог позволить себе что-нибудь подороже. Ибо на парня, который мог кашлем ими чиханием вызвать заморозку воды или возгорание чего-либо, можно смело смотреть как на отродье – я невесело улыбнулся— Ведь такое отродье позор Великого Талдора. И такие люди недостойны никакой еды, кроме огрызков.

Я замолчал, вспомнив лицо матери, её усталую ласку и рука от этого сжалась так сильно, что она заболела.
— Было время, — продолжил я, — Когда я думал, что всё кончено. Ибо в один из дней я понял, что не могу встать. Тело ломило, меня тошнило, а голова кружилась. Скорее-всего это было отравление, ибо я помню, что в то время уже больше недели питался только хлебом, на котором была плесень. А чтобы его можно было есть, я постоянно её обрезал. И, видимо, в этот раз моё тело не выдержало.
После я посмотрел на него с улыбкой.
—  Но однажды, у самого края жизни, меня нашли люди. Не богачи, не стража, а странные люди в синем — они спрятали меня в подвале разваленного дома, дали лекарства и хорошую одежду. Оказалось, что это были адепты Апсу. Они прятались от Талдора — власти считали их опасными, потому они и держались в тени. Они, вместо того, чтобы спросить: «Откуда ты?» — они дали мне место, пищу и крышу. Они не просили меня расплатиться, только учили: не бояться и жить достойно. Впервые за долгое время у меня снова появился кров и друзья.
Я посмотрел на небо. Среди облаков я видел его – большое драконье лицо синего цвета. Оно улыбалось, а может и нет. Но мне было спокойно.
— Апсу для меня стал не философией, а той самой рукой, что вытянула из грязи. Я принял его не через слова — я принял его через людей, которые мне помогли. Ибо, как и у тебя, Апсу не говорит с людьми. Но я чувствовал его присутствие всегда, когда решил впустить его в свою душу. Я слышу шелест его крыльев, я вижу его образ в небе. И я знаю, что он следит за мной, постоянно следит. И, именно потому я остался с ними: изучал ритуалы, и в ответ помогал им так, как мог. Они учили меня — не ради веры, а ради жизни. И я понял: иногда бог — это не громкие слова в храме, а люди, которые не отвернутся, когда ты на дне. Ведь, наверное, именно поэтому люди не строят ему храмы – ибо синий дракон в каждом, кто принял его в своё сердце, и для того, чтобы получить его помощь, нужно всего-лишь быть добрым.
Я говорил так-же уверенно, ибо знал – мои слова не ложны. Они истинны, пусть и не для всех. Но для меня точно, ибо Апсу и его последователи спасли меня, поэтому ничто не заставит меня отказаться от поклонения этому великому синему дракону.
— Может, — добавил я мягко, глядя на Харрима, — Именно поэтому мы оба теперь держимся за своих богов. Твои страдания привели тебя к Гротусу, мои — к Апсу. Но суть одна: нам дали шанс. И теперь мы платим за него тем, чем можем. Поэтому, может твой Гротус и кажется мне странным, я ему искренне благодарен. Ведь, если-бы не он, я бы не нашёл такого замечательного соратника как ты.
Мы помолчали. Нить в моих пальцах натянулась и снова провисла — я аккуратно вколол иглу в ткань. И вдруг над двором разнёсся звонкий голос Валери:
— Люди у ворот! — крикнула она с башни.
По двору сразу прокатилась волна движения: люди поднимали головы, бросали дела и спешили ближе к воротам. Кто-то вытер ладони о фартук, кто-то поправил оружие, бывшие невольники с любопытством вскакивали с лавок.
Мы с Харримом переглянулись и тоже встали. Скрипнули створки ворот — и на двор въехала телега. На облучке сидел знакомый силуэт — Олег. Сердце у меня ёкнуло: хозяин поста вернулся.
Но не один. За телегой шагали несколько солдат в гвардейских одеждах, а рядом с ними — командир, чей силуэт я уже где-то видел…