Роман "Табия тридцать два", Алексей Конаков, 2024

Автор предлагает нечто среднее между антиутопией и утопией. Россия проигрывает в противостоянии с Западом, попадает в полную изоляцию, выплачивает огромные репарации за нанесенный ущерб. В это время появляется новая национальная идея, новая парадигма национального сознания и развития страны, которая должна позволить выйти из кризиса в обозримое время. Имперское сознание, во многом порожденное классической литературой ХIX века, предлагается заменить шахматной культурой, то есть шахматами, успех в которых до недавнего времени в СССР и России был непререкаем в мире.

Однако, хотя поначалу все складывалось прекрасно, - ситуация в стране стабилизировалась, постепенно восстанавливалось народное хозяйство, народ снова обретал веру в собственные силы, - назревала принципиальная теоретическая проблема: ничейная смерть в шахматах, то есть полная предсказуемость результата шахматной партии. Шахматы полностью вытеснили из культуры страны литературу, заменив собой и своей терминологией все аспекты культурной жизни России.

Читателям-шахматистам, как, например, мне, игравшим когда-то в силу первого разряда и довольно неплохо знавшим теории дебюта и эндшпиля, читать книгу было невероятно интересно, настолько полно автор отразил буквально все факты и тенденции развития мировых шахмат с XIX века по настоящее время и насколько оригинально вписал шахматную альтернативу в социальную и культурную жизни страны. Чего только стоит упоминание крушения Берлинской стены в аспекте открытого варианта испанской партии за черных, который успешно использовал Крамник в матче на первенство мира в нескольких встречах подряд, тем самым в принципе поставив под сомнение целесообразность хода 3.Сb5 за белых после 1.e4 e5. 2.Kf3 Kc6. Никакой связи с Берлинской стеной в Германии эта сентенция не имеет, но насколько оригинально и иронично выглядит в книге.

Так вот, ничейная смерть в шахматах означает крушение всей новой концепции развития страны, поскольку появление четкого теоретического плана победы за белых при любых ответах черных хоронят шахматы, точно также, как уравнение за черных при любых ходах белых. Пропадает смысл игры при однозначном результате в процессе любого развития событий на шахматной доске.

Главный герой, молодой аспирант, выясняет, что экс-чемпион мира Крамник написал статью, в которой доказывал, что ничья в шахматах неизбежна. На Западе после этого шахматы умерли. Однако, поскольку Россия находится в полной изоляции от мира, до неё информация не дошла, поэтому страна продолжает жить в шахматной парадигме, хотя уже двадцать лет как шахматы в остальном мире не существуют. Ради сохранения стабильности в стране эту ситуацию планируется затянуть максимально долго. Главный герой, который осознал эту неразрешимую развилку-коллизию, не выдержал раздвоения сознания и утопился, кажется, в Неве или одном из Петербургских каналов.

В аспекте затронутой шахматной тематики нельзя не упомянуть "Защиту Лужина" Набокова. С моей колокольни общего у книг только шахматы, остальное несопоставимо - и идейно, и исполнительски. У Набокова герой, гениальный шахматист и экзистенциальный мученик, у Конакова - рефлексирующий молодой человек обычного пошиба, попавший в тиски обстоятельств и не выдержавший необходимости сделать выбор. Однако, сам факт появления романа с шахматной подноготной через сто лет после Набокова свидетельствует о неисчерпаемости шахмат и шахматной культуры, по-прежнему далекой от ничейной смерти.