50 оттенков серого, 16 век

     Вчера я «по многочисленным просьбам трудящихся» переписал отрывок из своего романа «Военный инженер Ермака» языком 16 века, а сегодня решил достигнутым не ограничиваться и добраться, хм, до классиков (какие времена, такие и классики)

    Итак, встречайте. Эротика.

     Эрика Леонард Джеймс   Пятьдесят оттенков серого

     Лифт приезжает, мы заходим внутрь. Вдруг, по какой-то необъяснимой причине, возможно из-за нашей близости в замкнутом пространстве, атмосфера между нами меняется, заряжаясь опьяняющим предчувствием. Мое дыхание учащается, сердце бьется сильнее. Он чуть поворачивается ко мне, его глаза темнее графита. Я кусаю губу.

     - К черту бумаги, - рычит Грей. Он набрасывается на меня и прижимает к стене лифта. Прежде чем я успеваю опомниться, он словно тисками сжимает рукой мои запястья и поднимает их мне над головой, при этом бедрами прижимая меня к стене.

     О-о!

     Другой рукой он тянет вниз мой «конский хвост» так, чтобы лицо обратилось к нему. Его губы касаются моих. Мне почти больно. Я испускаю стон в его раскрытый рот; воспользовавшись этим, он проникает языком в образовавшееся отверстие и начинает уверенно изучать мой рот. Меня никто так не целовал. Немного нерешительно, я тянусь языком ему навстречу, и мы сливаемся в медленном эротическом танце прикосновений и ласк, чувственности и страсти. Теперь он крепко держит меня за подбородок. Мои руки пригвождены к стене, голова запрокинута, его бедра не дают мне пошевелиться. Я чувствую животом его эрекцию.

     О господи… Он хочет меня! Кристиан Грей, прекрасный, как греческий бог, хочет меня, и я хочу его… прямо здесь, в лифте.

     - Ты. Такая. Сладкая. - Он произносит каждое слово отдельно.

     Лифт останавливается, двери открываются, и Кристиан в мгновение ока отскакивает прочь. Входят трое мужчин в деловых костюмах и, глядя на нас, ухмыляются. Сердце колотится, словно я только что бежала в гору. Я хочу сесть и обхватить колени… но это слишком очевидно.

А теперь...

     Эрика Леонардъ Джеймсъ, писательница книгъ любовныхъ и тайныхъ.

     «Пятьдесятъ оттѣновъ сѣраго»

     И бысть: лифт приезде, и внидем в него. И внезапу, неведомою ради причиною, яко в тесноте затвореннаго места, изменися межи нама воздух, и наполнися сладостным предчувствием. Дыхание мое ускоряшеся, и сердце мое ударяше крепче.

     И он мало ко мне обратися, и очи его помраче, яко графит. Аз же откусих от уст моих.

     - К черту писания, - рыча гласа, рече Грей.

     И абие вскочи ко мне, и прижате мя к стене лифтней. И прежде нежели образ мой опомнитися, руце мои дланию единою обьяти во тиски, и воздвигнути над главою, а бедры своими прижати мя к стене.

     Оу!

     Другою же рукою коснуся косы моея и низвлече ю, яко лице мое к нему обратитися. И устны его коснуся моих, и ми почти болезнено бысть; и воздох изыде от мене во уста его отверстыя, и он, услушав тый воздох, язык свой вложи, и усты моя испытовати нача дерзостно. Тако бо никтоже мя целовал. И аз, мале колеблема, языком к нему прострехся, и бысть срастворение, яко танец кроткий и теплый ласканий и страсти.

     И ныне держит мя крепко за обородие, и руце мои пригвожденныя суть к стене, и глава моя вознесена назад, и бедры его не попущают ми подвижатися. И чую в чреве моем хотение его.

     О Господи… хощет мя! Кристиан Грей, красен яко еллинский бог, хощет мя, и аз хощу его - здесь же, в лифте.

     - Ты. Яко. Сладка, - глаголет, словеса по единому изрекая.

     И абие лифт ста, и двери отверзошася; и Кристиан, яко молния, отступи вспять. И внидоша три мужи в ризы деловныя, и воззревше на ны, осмехошася. И сердце мое ударяше, яко после бежания в гору. И хощах седети, и колена объяти руками… но явно бысть занадто.

   В общем, как-то так!