3 октября

Автор: Добромуд Бродбент/DOBROmood Broadbent

Дᥱнь 3: Зᥲδыᴛᥲя ᴛρᥲдᥙцᥙя ʙᥲɯᥱᥔ ᥴᥱʍьᥙ, ᥴʙяɜᥲннᥲя ᥴ ᧐ᥴᥱнью.

Дом, милый дом. Одноэтажный, из брёвен. Он уже, конечно, утратил былую свежесть, но всё же выглядел так, будто простоит ещё век. В советские времена прадед вроде как был председателем и на постройку своего дома раздобыл по блату лучший материал. Дверь, к сожалению, оказалась заперта. Я планомерно обошёл вокруг дома, прикидывая как бы проникнуть внутрь, когда вспомнил о тайнике в кладке колодца, где бабушка оставляла мне ключ на всякий случай.

Ещё одно творение мастеров прошлого стояло на своём месте. Над ним висел старый деревянный ворот, уже без ведра. Крыша тоже немного разрушилась. Я отодвинул крышку и заглянул внутрь, проверить есть ли вода. Внизу в чёрной глади подрагивало моё отражение. Надо будет потом подумать о его чистке, а пока… Руки сами собой отыскали нужный камень и, уцепившись пальцами за края, я вытянул его, открывая чёрную полость тайника. Удивительно, но ключ действительно был здесь. Прежде чем вернуть всё обратно, я какое-то время смотрел на поржавевший металл на своей ладони. На секунду показалось, что бабушка ждала меня всё это время.

Отбросив сомнения, я вернулся к дому. Меня встретили сени, заваленные всякой ерундой, дальше коридор: слева кухня с настоящей русской печью, справа комната, которая когда-то была моей, дальше зал, а через него вход в бабушкину спальню. Всё было погружено в полумрак и окутано застоялым воздухом, но затхлости не ощущалось. Я щёлкнул старым выключателем, и, к моему удивлению, кухню затопил жёлтый свет. Было странно, что в доме не отключили электричество. Я оглянулся. Подозрительно, что отсутствовала пыль, словно кто-то навёл здесь порядок или, возможно, жил? Мой взгляд упал на топор, пристроенный у печи древком вверх. Я взял его в руки, взвесил. Хороший топор. Почти новенький…

Внезапно во входную дверь гулко застучали. Нехорошо так, не по-доброму. Я нахмурился и, подхватив топор, направился к выходу. Что-то мне подсказывало, что не запри я засов, то незваный гость уже влетел в дом. В сенях стояли три молодца, как с картины три богатыря, правда, у самого мелкого было какое-то глуповатое лицо.

— Кто ты такой? — спросил самый здоровый из них.

Я закатил глаза: ну, просто вопрос дня!

— Чё ты тут делаешь? — добавил другой.

— Вообще-то, это дом моей бабушки.

Я чуть наклонился, приставляя топор к стене. Всё-таки начать им размахивать — не самая лучшая идея, даже если ребятки настроены не особо дружелюбно. Вперёд вырвался самый мелкий из них, тот туповатый:

— Кому ты брешешь?! — он схватил меня за грудки: — Мы тут каждую собаку знаем!

Несмотря на численный перевес, я был не намерен терпеть подобное:

— Я, по-твоему, что собака?

Он был пониже меня на полголовы, поэтому резкий удар головой пришёлся ему в переносицу. Он отлетел назад, натолкнулся на среднего, и они оба попятились по инерции, а я с удовлетворением отметил, как из его носа брызнула кровь. Я был заряжен к плотной драке, но здоровяк не дёрнулся и даже бровью не повёл.

Скрипнула дверь сеней, и в помещение, тяжело переступая ногами, вошла старуха в светлом пальто, платке и с тростью в руке в сопровождении мужчины лет пятидесяти.

— Гриша, ты опять буянишь раньше времени? — проскрипела она.

— Нет, мать. Ты что, мать? Это всё он, — Держа голову приподнятой, чтобы уменьшить кровотечение, тот указал на меня.

— Дурак, — заключила старуха и посетовала: — Сколько лет, а ума всё нет.

Она отодвинула молодцов костылём и вплотную приблизилась ко мне, вглядываясь в лицо своими поволоченными бельмом глазами. Затем хихикнула беззубым ртом и заявила:

— Узнаю тебя. Никак Тимур вертался, — её губы растянулись в лёгкой улыбке: — Ты уж прости нас. Андрейка, — Она указала на мужчину, что следовал с ней: — Прибежал, говорит, в дом кто-то влез. Вот ребята и поспешили.

— Значит, вы за домом присматривали?

— А как же! Мы же все как одна большая семья. Жаль, ты на похороны бабки не приехал, она бы рада была, — ответила старуха.

— А ты уверена, что это он? — не успокаивался мелкий.

— Ты шо во мне сомнуваешься? — в голосе старухи появились стальные нотки. — А ты не сомнувайся. Он тут жил, когда ты ещё читать не умел. Ой, гляди, Гришаня, накликаешь на себя бяду своим поведением.

После её слов тот чуть присмирел, словно сжался весь, притих.

— Ладно, ты обживайся, милок. Ещё свидимся, — сказала старушка на прощание и двинула к выходу, остальные потянулись за ней.

Они вышли из сеней, а я наблюдал за странной процессией через мутное стекло и пыльный тюль. Первой ковыляла старуха, а все остальные следовали за ней, словно не решаясь ту обогнать. Памяти старухи стоило позавидовать, столь безошибочно вспомнила моё имя, а вот мне оставалось только гадать, кто она такая. Но что определённо, было в ней что-то отталкивающее, порождающее желание отвернуться от её сморщенного лица. Хотя может, от старости всегда хочется отшатнуться?

По крайней мере, теперь понятно, почему в доме есть свет. Скорее всего, деревня где-то подключилась к высоковольтной линии. Вряд ли до этой деревни есть кому-то дело, её уже и на картах-то нет.

Когда они скрылись из виду, а я развернулся, чтобы войти в дом, то мой взгляд зацепился за крышку подпола, и я кое-что вспомнил.

В то время, когда я тут жил, бабушка приучала меня к непонятной традиции, которая, по её словам, тянулась из поколения в поколение. Весь октябрь она покупала сало и топила его. «Понимаешь, Тимурчик, Матушку землю кормить надо. Особенно по осени, чтобы до лета хватило. И тогда она нам благодарна будет, и мороз никакой не страшен», — приговаривала она.

Но самым диким из этого было дерево, к которому она водила меня. Почему-то возле него на меня всегда накатывала необычайная сонливость, поэтому сейчас это казалось не больше, чем сном. Туманным, неясным, но сном. Иначе как объяснить, что дерево было с тысячью лиц, в рты которых она лила жир?

Я приподнял крышку подпола, вглядываясь во мрак, на свету блеснули бока банок, наполненных смальцем. Надо сходить, что ли, проверить, существует ли оно, вообще, это дерево?