Неравный бой

Присоединяюсь к флешмобу  https://author.today/post/713591 

Рёв толпы бил по ушам глухими, плотными волнами. Оглушал, но не проникал внутрь. Максим стоял в своём углу татами. Он чувствовал только две вещи: мёртвую хватку бинта на колене и холодное, звенящее спокойствие внутри. Он смотрел на соперника, Антона Филатова из клуба «Пересвет». Свежий, мощный, голодный. Его глаза горели. В глазах Максима была пустота.

Гонг.

Филатов начал с дистанции, проверяя защиту жёсткими ударами рук. Максим не отвечал. Двигался, смещался, уходил с линии атаки. Не дрался. Выживал. В голове бился приказ Седова: «Не дай ему поймать ритм. Рви дистанцию. Заставь его промахиваться».

Филатов нахмурился. Сделал шаг вперёд и нанёс коронный лоу-кик. Максим подставил блок, но удар отдался тупой вибрацией в забинтованном колене. Филатов ударил ещё раз. И ещё. Он понял. Нащупал слабое место.

Бой превратился в методичное избиение. Филатов целенаправленно бил по больной ноге. Каждый удар — как молотом по нерву. Заморозка и таблетки уже не справлялись. Боль прорывалась, заполняя сознание. Максим терпел. Уходил, блокировал, иногда отвечал короткими сериями. Толпа недовольно гудела. Они пришли посмотреть на рубку, а видели, как один из игроков отчаянно защищает слабую пешку.

Секунды на табло застыли, отказываясь сменяться. В перерыве Максим опустился на колено. Седов говорил быстро, отрывисто: «Он тебя читает. Меняй стойку. Провоцируй на атаку руками. Ему нужна твоя нога, используй это». Морозов молчал. Смотрел в глаза. Приказ идти до конца.

Второй раунд. Филатов усилил натиск. Зажал Максима у края татами, обрушил град ударов. Один из лоу-киков пришёлся прямо в область колена. В глазах взорвались белые помехи, как на экране сломанного телевизора. Нога подогнулась, он почти упал, но удержался. Он на грани.

Тридцать секунд до конца. Он проигрывал. Знал это. И тогда, в тумане боли, всплыла мысль Морозова, ставшая его собственной: «...повтори, но осознанно».

Осознанно.

Он посмотрел на Филатова. Тот тяжело дышал, уверенный в победе. Не враг. Препятствие. Последнее. И Максим принял решение. Холодной, ясной мыслью.

Он перестал двигаться. Намеренно опустил руки, открывая голову. Филатов увидел. Его глаза хищно блеснули. Он пошёл вперёд, выбрасывая серию из двух прямых. Левый-правый. Классика.

Время растянулось. Летящий кулак Филатова — как в замедленной съёмке. После второго удара левая рука соперника на долю секунды пошла вниз, открывая челюсть. Та самая чёрная точка в пространстве. Брешь.

Он не думал о боли. О последствиях.

Перешаг на правую, больную ногу. Сустав внутри повязки протестующе хрустнул, словно в него вонзили раскалённый гвоздь. Но он выдержал. Вложил в этот шаг всю оставшуюся силу, все восемь лет. Развернул корпус. Мир смазался. Единственной чёткой вещью оставалась голова Филатова.

Он выбросил левую ногу назад и вверх. Уширо-маваси.

Глухой, тяжёлый удар пяткой точно в челюсть. У Филатова закатились глаза, тело обмякло. Рёв толпы донёсся словно из-под воды.

Он — чемпион.

Мгновение абсолютного триумфа. Падающее тело Филатова. Оглушительный рёв зала. Всё было не зря.

Он начал гасить вращение. На его правую, опорную ногу, почти оторвавшуюся от татами во время удара, обрушился весь вес его тела. Заморозка, бинт, воля — всё перестало работать в один миг.

Он не услышал. Он почувствовал. Всем телом. Сухой, громкий, отвратительный треск, похожий на звук сломанной пополам толстой ветки.

И следом пришла боль.

Не та, к которой он привык. Белая, ослепляющая, абсолютная. Она не была частью его. Она была всем. Она стёрла рёв толпы, свет прожекторов, мысль о победе. Она была концом всего.

Ноги подкосились. Он рухнул на татами рядом со своим поверженным противником и закричал. Впервые за много лет. Это был не боевой выкрик «киай». Из горла рвался высокий, тонкий, животный вой — звук существа, которому только что оторвали лапу.