Взял и оскорбил. Или нет?

«С болью взирал ЙаЙа на страдания человечества и решил их спасти. Дабы вернуть блудных детей своих, послал он на землю плоть от плоти своей – родного сына Исуса. Стал творец маленькой колибри, спустился на землю и нашел самую прекрасную женщину. Ахнула та, увидев всё величие ЙаЙа в крошечной птице, глубоко вдохнула, и проник творец в чрево ее. 

Три дня и три ночи минуло, и разродилась прекрасная женщина Мар-Йа сыном божьим – Исусом. Три дня и три ночи лежал младенец в колыбели, а потом встал и пошел к благостным священникам ЙаЙа, которые таились тогда в пещерах. «Что есть ЙаЙа?» – вопросили они его. «ЙаЙа упирается ногами в корни земли, а голова его теряется в небесах, руки его перемалывают горы, а в груди прячутся все хураканы. Голова его – клюв попугая, ноги его – лапы каймана, чрево его – брюхо кита, хвост его – хвост манати», – объяснил им юный Исус. Поразились те мудрости ребенка и надели на него гати: юбку на пояс, юбку подмышки и юбку на плечи. А Исус вышел из пещеры и пошел к людям. И с каждым шагом он рос на глазах, пока не стал шести локтей в высоту…»

В моем романе «Перегрины», оказавшиеся в изоляции потомки заморских странников, пытались остаться христианами. Но жизнь на тропических островах, окружение дикарей внесли свои коррективы. Все, что получилось – попытка культурологичекого синтеза. Игры ума. 

А потом я подумал: а не попытка ли это оскорбить чувства верующих? То, что этот вопрос возник в моей голове – печально само по себе. Но еще важнее: понять, какие вопросы дают на него другие люди. 

Можно ли экспериментировать над религией в художественной литературе? Над реальной религией, я имею в виду. Причем, не над буддизмом, где процент обидчивых верующих близок к нулю, а над христианством.

Ваше мнение, друзья!