Холодный ветер заносит песком заброшенный городок у побережья Тихого океана. Плети диких роз и

трещины покрывают рассыпающиеся стены. На пустынных улицах под одинокими шагами скрипит песок. Даже птицы покинули город, куда Франциско привозит свою молодую жену, чтобы показать ей место, где он родился...

Песчаная песнь

— Мы полетим до Сантьяго, а оттуда местными авиалиниями, mi amorе, до Конститусьона. В Конститусьоне возьмём напрокат машину. Обязательно с открытым верхом, чтобы видеть звёзды и слушать музыку песка! Ты полюбишь, обязательно полюбишь эти края, особенно когда увидишь побережье! Там бесконечные белые пляжи, океанские волны и ветер! И мы будем только вдвоем... ты полюбишь все это так же, как я люблю тебя, mi vida, жизнь моя!

В Конститусьоне они взяли напрокат старый, белый ситроён с кожаными сидениями и складной крышей. Франциско перенёс сумки в багажник, переговариваясь с прокатчиком на беглом испанском. Они говорили так быстро, что Анна не поняла ни слова, её испанский был ещё очень плох.

Тронулись в путь. Шоссе постепенно пустело, петляя в песчаных дюнах, вскоре справа замелькал океан. Наконец Франциско свернул на узкую дорогу и долгое время единственным звуком, который сопровождал их был шум ветра и рокот собственной машины.

— Мы уже на месте, mi vida! — вдруг сказал он и Анна открыла глаза. Перед ней из песчаных холмов поднимался городок.

— Это самое лучшее место в мире, это мой родной город! Смотри, cielito, здесь я родился и вырос, — воскликнул Франциско и заглушив мотор, встал на сидение, раскинув руки.

Санта-Роса состояла из нескольких улиц хаотично тянущихся в разные стороны, из невысоких домиков и двухэтажных особняков в колониальном стиле, широкие террасы которых были развернуты к океану.

Стены домов уже пошли трещинами, кое-где штукатурка обвалилась, но побеги плетистых роз прикрывали облупленные места, карабкаясь вверх по голому кирпичу.

Провалы окон зияли как пустые глазницы. За заборами, всё ещё аккуратно стоящими в линеечку, лужайки заносило песком.

— Ты не рассказывал мне, отчего бросили Санта-Росу, — проговорила она тихо.

— О, cielito, это была настоящая трагедия. Пришла болезнь — песчаная лихорадка. Сперва заболели простые, бедные люди, а потом начали болеть туристы и богачи. Тогда закрылся отель. Вон он, видишь? — Франциско указал на огромное здание над океаном, в два этажа, опоясанное террасой. — Когда перестали приезжать гости, город умер. Ведь все тут жили за счет туристов. Например моя мать, Алессандра, стирала для отеля белье.

— Она жива?...

— Нет, моя дорогая, её тоже убила болезнь. Разве я не говорил тебе, что вся моя семья погибла?

Он сел на сидение, завёл мотор и машина вошла в плавный поворот, оказавшись на широкой улице, мощеной крупным, белым камнем. С обеих сторон над дорогой склонили ветви старые ивы, уже засохшие.

— Здесь, alma mía, была улица богачей. Я приходил сюда с матерью, помогал ей нести выстиранное бельё. И я мечтал, что когда-нибудь вырасту, заработаю много денег, куплю самый лучший дом на этой улице и перенесу через его порог самую красивую девушку. Такую, как ты!

Она только слабо улыбнулась в ответ, придавленная молчанием этого города, его пустотой, неподвижностью.

— Вот этот дом я мечтал купить, — проговорил он, въезжая на подъездную дорожку, вымощенную камнем. По обе стороны поднимались деревья, а в конце неё застыл самый шикарный дом, какой только можно представить.

— О, он прекрасен, — проговорила она, вытянув вперед руки, как ребенок, который увидел игрушку.

Когда заглушили мотор, стало так тихо, что тишина испугала Анну.

— Слышишь? Они поют! — улыбался рядом, как ни в чём ни бывало Франциско.

Она слышала только отдаленный звук волн и сказала об этом, но потом вдруг услышала тонкий звук, слабый, звенящий.

Он улыбнулся, увидев перемену в её лице:

— О, ты тоже услышала! Этот звук знаком мне с детства, я засыпал под него. Это музыка песка. Знаешь, тут сильные ветра, ветер поднимает песок вверх, песчинки носятся. Песок танцует с ветром и поёт свои песни.

Она хотела помочь занести вещи, но он мотнул головой:

— О нет, mi amor, я всё сделаю сам! Ты итак согласилась стать моей женой, на чём не мало потеряла, — он белозубо усмехнулся. — Позволь мне приготовить дом, в котором мы проведем несколько дней самому. Для тебя.

— Тогда я... немного погуляю, — проговорила она, стараясь не смотреть в его черные глаза, от жгучего взгляда, Анну всегда бросало в жар. — Здесь не опасно? — На всякий случай спросила она. — Как думаешь, здесь есть собаки, или дикие звери?

Франциско рассмеялся:

— Ну что ты, каринья, тут не единой живой души кроме нас! Никаких зверей, никого! Я не отпустил бы тебя одну, если б точно не знал!

— Но тут могли ведь остаться собаки и...

— Собаки и кошки умерли за двадцать лет! Им нечего было есть. А диких зверей не было и прежде — кругом пустыня, песок и песок до самых гор.

Сперва она всё же осторожно оглядываясь, но по мере того, как шло время ей становилось всё спокойнее. Вокруг стояла абсолютная тишина, нарушаемая только её шагами и шорохом ветра. Будто их собственный мир, где все только на двоих.

Анна миновала мощеную улицу, на которой дома были один богаче другого, свернула дальше, вдоль домов попроще, взобралась на холм и замерла в восторге.

Перед ней катил волны Тихий океан. Ветер тут же подхватил подол её белого платья и волосы. В обе стороны вдоль ленты прибоя белоснежные полосы песка окаймляли берег, уходя за горизонт. Её охватил восторг и она засмеялась, а потом, раскинув руки, побежала вниз.

Волны осыпались, разбиваясь о берег белой пеной. Анна сняв туфли, шагнула туда и тут же выбежала с визгом, едва волна коснулась её ноги — вода была просто ледяной.

С туфлями в руках, она пошла вдоль полосы прибоя. Бешеный восторг уступил место простой радости от созерцания чего-то столь прекрасного. Анна брела, глядя, как волны накатывают на плотный, белый песок.

Неожиданно ей пришло в голову, что сегодня ночью всё наконец-то случится. Она нервно усмехнулась. Да уж, было чему посмеяться. До встречи с Франциско она жила своим умом и в сказки про принцев не верила. Но с того мига, как смуглый красавец подошел к ней и путая испанские слова с французскими, попросил помочь найти дорогу, она пропала.

Анна шла тогда с девичника, устроенного подругой. В приглашении значилось, что всем девушкам следует приходить в светлых платьях. Праздник планировался особый, тема вечера: весенние цветы. Подразумевалось, что невеста орхидея, а вот Анне предстояло стать цветущей вишней. Пришлось взять у соседки белое платье, у неё самой не было вообще никаких платьев, тем более белого цвета. На шею она повесила алые, пластиковые бусы.

На первое свидание с Франциско, состоявшееся на следующий день после знакомства, Анна пришла в белом платье, похожем на то, что было на ней днём ранее, только украшенном рюшами и шитьём, с брошью изображающей лавандовую ветку на груди.

Сначала она думала пойти в своей обычной одежде, даже примерила с утра шелковую блузку и брюки, но глянув на собственное отражение, вспомнила, как Франциско похвалил её платье. Он сказал:

— Estás muy elegante... то есть я имею в виду — ты очень элегантная. Я романтик, поющий оду локонам и туфлям с ремешками, рюшам и пышным юбкам.

Решение было принято, убрав блузку в шкаф, она отправилась по магазинам в поисках платья. Задержавшись на миг на пороге, Анна всерьёз спросила себя: а стоит ли он того? И тут же сама себе ответила: безусловно да!

В тот вечер Франциско повел её ресторан, где на столах в стаканах горели свечи, а над головами светились фонарики. Крахмальные скатерти, белый фарфор, она в белом платье и он в белой, шелковой рубашке, подчеркивающей загар. Она изо всех старалась не смотреть туда, где из под расстегнутых пуговиц была видна полоска его кожи и изо всех сил отводила глаза.

— Me gustas, я хотел сказать: ты мне нравишься, я восхищен тобой! Ты удивительная! Я думал, такие как ты исчезли с лица земли, или сохранились лишь в отдаленных городках, как Санта-Роса, где я родился. С тех пор, как я покинул родную землю, не видел ни разу, чтобы девушки краснели. Ты прекрасна, когда твои щеки розовеют как рассветное небо!

И протянув руку, он коснулся её лица кончиком пальцев. Кровь отхлынула от рук и ударила в голову. Анна изо всех старалась выровнять дыхание. Официант положил перед ней меню.

— Если не против, я закажу тебе сам? — спросил Франциско, глядя на неё долгим взглядом. Напряжение было так велико, что ей казалось — искрит сам воздух.

Она кивнула, радуясь передышке и удерживая себя от того, чтоб сказать: «Франциско, уедем отсюда прямо сейчас! К тебе, или ко мне, сейчас же!». Анна сдержала порыв, внутренне чувствуя — этого делать нельзя. С Франциско нельзя быть ведущей, вести может только он.

После ресторана, она ждала вопроса и готова была сказать «да». «Да, я готова поехать к тебе. Или ко мне, всё равно»! Но он не спросил. Подвез её к дому и поцеловал руку. Она долго мылась под прохладным душем в тот вечер, перебирая про себя всё, что он говорил, каждое слово, интонацию, раскладывая внутри, как драгоценные сокровища всё, что узнала о нем.

Франциско был чилиец, из отдаленного городка Санта-Роса, ныне брошенного. Он рассказывал о Санта-Росе так, что казалось там настоящий рай, земля обетованная. Анна будто видела все это сама: песчаные дюны, наступающие на город, белое небо, ветер и плети садовых роз.

Франциско не пригласил её к себе ни на второе свидание, не на третье. Анна не понимала: в чем причина? Она не нравится ему? Но почему он тогда так смотрит на неё, зачем назначает новые встречи?!

Через неделю, прощаясь с ней у дома, он вдруг спросил дрогнувшим голосом:

— Аmorе mío, могу ли я поцеловать тебя?

Она шепнула: «да», а внутри ёкнуло сердце: ну вот! Наконец-то! Но Франциско лишь коснулся губами её щеки и тут же ушёл.

Ничего не понимая, она решила ждать. Всему этому рано, или поздно найдется объяснение. Должна быть причина почему он так робок, хотя так смотрит на неё, так дышит!

И причина нашлась. Спустя полтора месяца он отвез её на обзорную площадку в Рио и когда машина остановилась у края, так, что внизу видел был город, сверкающий в сумерках огнями, Франциско сказал:

— Сердце моё! Моя любовь! Я обожаю тебя! Позволь мне говорить прямо! Никогда я не встречал такой, как ты! Особенной, нежной, с чутким сердцем! Аmorе mío, я влюблен. Ты заменила мне небо и солнце, я никогда не смогу больше испытать такого чувства! Прошу — стань моей женой. Спаси меня от вечного одиночества, раздели со мной жизнь!

Анна задохнулась от удивления. Разве так делают в наше время?! Сейчас сперва занимаются любовью, потом вместе живут и уж потом делают предложение!

— Ты успела заметить, я старомоден. Я ревностный католик и верю в грех и загробную жизнь. Поэтому я разделю с тобой ложе только после свадьбы. Поступить иначе было бы неправильно.

Внутри неё зрело разочарование. Она-то надеялась, что теперь он наконец отвезет ее к себе, или возьмет прямо здесь, в машине! Она горела от страсти и готова была отдаться ему где угодно!

— Меня воспитывала мать, отец умер, когда я был ребенком. Мать молилась каждый день и зажигала свечи в церкви святой Лючии. Я не могу жить иначе, моё небо! И до тебя ни одна девушка не могла бы меня понять. Вокруг лишь хищные волчицы, которым страсть застилает глаза. Но ты... ты нежная голубка среди воронов, ты жемчужина, чистая роза... любовь моя, какое счастье, что я тебя встретил!

Их свадьба была в Сантьяго, в маленькой церкви, свидетелями взяли двоих прохожих с улицы, а потом ночной перелёт до Сан-Фернандо, долгая поездка в машине и вот, они тут. Всё должно случиться сегодня. При этой мысли Анну обдало таким жаром, что она вошла в воду, подобрав подол белого платья и некоторое время стояла так, пока не успокоилось сердце.

Солнце опустилось ниже, окрасив песок в розовый цвет. Анна вышла из воды и побрела назад, к домам на склоне, но поднявшись, поняла, что на пляж она вышла по другой улице.

Пришлось возвращаться в поисках нужного поворота. Она пошла вдоль ряда домов, разглядывая их.

Дюны лежали в комнатах, переваливались через подоконники внутрь. Пляж наступал, скоро тут будут лишь песчаные горы, внутри которых навечно спрячутся дома.

Один из домов вдруг привлек её внимание: изнутри раздавался звенящий звук и она подошла, и заглянула внутрь. Через окно был виден узкий коридор, конец которого терялся в темноте, песок внутри лежал волнами. Над полом кружился слабый песчаный вихрь. Видимо из-за сложной системы коридоров поток ветра поднимал песчинки вверх. Она слышала звон песка, именно этот звук Франциско называл «песчаной песней».

Зрелище было и красивым и жутким, одновременно. Анна, как зачарованная следила за миниатюрным торнадо, когда вдруг поняла — ветер дует из-за её спины, прямо в окна, он должен сносить песок вглубь дома, а не создавать вихрей.

Резкий звук сигнала разорвал тишину и она вздрогнула и отпрянула от окна.

— Анна! Анна! — донес ветер голос Франциско.

— Я тут! — закричала она и побежала на звук. — Я иду!

В особняк они вернулись когда небо всё усыпано звездами. Франциско хмурился:

— Я и не думал, что ты уйдешь так далеко, моё сокровище! Тут нет диких зверей, но старые дома могут таить опасность!

Впрочем, всё тут же забылось, когда машина зарулила на подъездную дорожку. Окна сияли изнутри огоньками.

— О, милый, ты...

— Я привез генератор и гирлянду, моё счастье. Всё ради тебя!

Подхватив её на руки, Франциско понес её на руках и только миновав порог сказал:

— Аmorе mío, я так благодарен тебе, за то, что ты согласилась провести медовый месяц со мной здесь! Я понимаю, это не лучший курорт, но это место так мне дорого! Обещаю, я не забуду твоей доброты...

Он поставил её в центре огромной гостиной и заглянул прямо в глаза. У Анны ноги подкосились, когда его лицо оказалось так близко.

— Франциско! — простонала она, отчаянно цепляясь руками за его рубашку боясь упасть.

— О, милая! — теперь он не отстранился, а напротив, приблизился так, что её ожгло его дыханием. А затем Франциско подхватил ей и унес на руках наверх. Там, в спальне уже была приготовлена им постель, застеленная свежим бельём. Туда он положил её и его горячее тело накрыл собой сверху.

— Ты ждала этого, каринья?

— Да, да, — прошептала она.

— Жаждала?!

— Больше всего на свете!

— Докажи мне, аmorе mío! Я хочу видеть твою жажду. Теперь не сдерживай себя. Нам можно любить друг друга.

Было темно. Анна открыла глаза и вспомнила всё, что было: тело Франциско, сплетенное из тугих мышц, его руки, ласкающие её кожу, его губы на своем теле. Сладко улыбнувшись, она протянула руку, но нащупала только простыню.

— Франциско?

Он не ответил. Нащупав фонарик, Анна медленно подошла к лестнице и улыбнулась: он был там, внизу, она слышала, как он тихонько напевает себе под нос.

Анна пошла вниз, прячась в тени перил и за поворотом лестницы увидела фигуру мужа. Он был одет только в белые, льняные брюки, спущенные чуть ниже поясницы. Мощный торс и спина освещенные огнем из камина, казалось были вырезаны из мрамора. Он был настолько прекрасен от стройных ног, до затылка, покрытого черными как смоль волосами, что у Анны перехватило дыхание. Как же так вышло, что этот мужчина стал её мужем?! Затем она вдруг заметила, что вокруг него будто бы вьется рой мелких мух. Знакомое слабое гудение наполняло гостиную и отчего-то ей вдруг стало страшно.

— Франциско! — вскрикнула она.

— Каринья?! — он резко развернулся и мельтешение тут же исчезло. — Ты испугана? Что с тобой?

Она спустилась вниз и бросилась ему в объятия:

— Я проснулась и не нашла тебя!

— О моя глупышка, ты никогда, никогда не потеряешь меня! Оставь эти мысли, я всегда буду рядом!

Он накрыл её губы своими, руки заскользили по спине, лаская и гладя её.

— О, мое сердце!

Она только всхлипнула нетерпеливо, когда он задрал на ней рубашку и прижал к себе.

— Ты готова, милая?!

— Да! — простонала она. — Я готова!

Потом, у огня он жарил мясо, нанизанное на палочки, они ели, пили вино. Ближе к рассвету, Анна, зевая, опустила голову ему на колени.

— Знаешь, Франциско, я гуляла по пляжу и увидела в одном из домов песчаный вихрь из песчинок.

— А они заметили тебя?

— Кто? Песчинки?

Он усмехнулся и развел руками:

— Ты права, милая, это глупый вопрос.

— Они пели, — подумав, сказала она.

— Песчинки?

— Да. Они так красиво пели! Теперь я понимаю, почему ты говорил, что в Санта-Росе слышны песни песка.

— О, я знал, что ты поймёшь, — погладил он её волосы. — И оценишь. Нет ничего лучше этой песни. Я знаю это с того дня, как нашел их возле заброшенного сарая у побережья. После смерти отца мы с братом уходили далеко в дюны, чтобы ловить в бухте мерлузу...

Он погладил её волосы ещё раз, бессознательным, но ласковым жестом.

— В тот день я услышал песню песка в первый раз. Это было хорошо. И красиво. Я сразу полюбил их, аmorе mío. И ты полюбишь их тоже. И захочешь остаться здесь навсегда. Петь песню песка до конца наших дней...

Он опустил голову:

— Каринья?

Но Анна крепко спала. Франциско погладил её по голове:

— О милая, неужели так быстро? Ты лучше всех, моё счастье. Я знал, у нас всё будет совершенно особенным и так и вышло. Спи, моё сердце. Спи.

Утром Франциско увез её на берег и они весь день провели под шум ветра, на горячем песке. Он любил её прямо на покрывале, на песке, на пляже, открытом всему миру, но сейчас тут были только они и это был их мир.

Потом они ели вчерашнее мясо и яблоки.

— Кажется, вчера ты сказал, что ловил тут рыбу?

— Мерлуза. Её называют мерлуза.

— Я никогда не пробовала такой рыбы. На что это похоже?

— Это очень вкусная рыба, милая. Мерлуза живет в узких бухтах. Дальше по берегу есть такая бухта у старого маяка. Там рыбы так много, что можно было перейти бухту по их спинам.

Анна улыбнулась:

— Милый! А нельзя ли нам её поймать? Я хочу рыбки. Солёной, или жареной рыбы. Ох, как же хочется чего-то соленого!

— Милая! Конечно я принесу тебе рыбы! Моя радость, я пойду сейчас же. Поджарим рыбу над огнем, да? А в доме у нас есть маринованные каперсы и соленые корнишоны. Ты поешь их?

Она вскочила с покрывала, отряхивая ноги:

— О, точно! Я сейчас же пойду и открою баночку. Просто слюнки текут!

— Ты прекрасна, милая, вот такая, обнаженная, совершенная! — Франциско помог ей подняться, потом встал перед ней на колени и поцеловал живот. Она коснулась пальцами его волос, свернутых в тугие, черные колечки. Со вздохом сожаления, он поднялся тоже, накрыл её плечи покрывалом:

— Я хотел бы отобрать всю твою одежду и никогда не возвращать её, но здесь слишком яркое солнце. Будь осторожна, не обгори!

Не успел он закончить, как за обрывом послышался громкий шорох шин и рёв мотора. Звуки быстро приближались и Франциско шагнул, закрывая её собой, а Анна судорожно схватив вещи, начала натягивать их на себя.

Перевалив за гребень, машина встала. Хлопнула дверца и молодой парень, выскочив наружу, что-то прокричал. Анна с тех пор, как они стали встречаться с Франциско, начала учить испанский, но ещё слишком плохо знала его, чтобы понимать беглую речь местных, по-своему произносящих большинство слов.

— Чего он хочет, милый? Кажется, он недоволен?

Не обратив на неё внимания, Франциско прокричал несколько слов, довольно злым голосом. Судя по его жестам, он предлагал собеседнику удалиться и как можно скорее. Но тот упорно указывал на ряды домов, на них и громко кричал, будто угрожая и умоляя одновременно. Анна различила лишь одно слово, чаще других повторяющееся в его речи: «муэрте». Муэрте, значит смерть. Она хотела потрясти Франциско за руку и потребовать объяснений. Этот мужчина и его крик пугал её до смерти!

Чилиец вдруг замолк, потом, подняв руку, провел рукой по горлу, выкрикнул ещё что-то и бросился обратно за руль, а затем с визгом развернувшись, машина рванула назад.

Не успела Анна ничего сказать, как Франциско огромными скачками бросился наверх, запрыгнул в машину и погнал её следом за уехавшим. Ничего не понимая, Анна закуталась в покрывало. Что делать? Ждать? Идти назад? Когда вернется Франциско? Почему он погнался за тем парнем?!

Неожиданно у неё закружилась голова. Только теперь она поняла, как сильно устала. Оставив вещи прямо на песке, она направилась наверх. Франциско найдет её, когда вернется. А пока нужно поспать.

Звук поющего песка коснулся её ушей, когда Анна поднялась к линии домов. Заглянув внутрь ближайшего дома, она увидела песчаный вихрь, танцующий над полом, а затем, в следующем доме еще один. Они гудели и кружились и теперь она ясно поняла, что песчаные вихри вовсе не зависят от ветра. Они... танцуют сами по себе!

От этой мысли ей стало страшно, но даже на страх сил у неё не было. Анна едва смогла добрести до особняка, там, дрожащими руками, вытащила сумку с едой и нашла в ней банку соленых корнишонов. Рот наполнился густой слюной.

Анна судорожно содрала крышку и пальцами вытащила все, до чего смогла дотянуться. Запихивая в рот, она жевала корнишоны, чувствуя хруст песка попавшего с пальцев, но ей было все равно. Залпом выпив рассол, она подняла старое покрывало и натянув на себя, легла прямо на пол.

Её разбудил шум мотора. Франциско! Он вошел распространяя запах моря. Анна подняла голову, но тут же снова опустила её на руки — вовсе не было сил.

— Ты спишь, милая?

— Я что-то перегрелась на солнце...

— Ничего, моя радость, тебе нужно отдохнуть и всё наладится!

— Куда ты умчался? Ты ведь поехал догонять того парня? Зачем? Ты смог догнать его? И что было после?

В темноте он сел рядом и коснулся её рукой.

— О, каринья, неужели ты и правда хочешь знать это? — его голос звенел удивлением.

— Конечно хочу! — зло ответила она и попыталась сесть.

— Не волнуйся, милая! — он уложил её обратно. — Всё хорошо! Это был Риналдо, когда-то он жил тут, в Санта-Росе и мы вместе ловили мерлузу в бухте. У него была сестра Ракель и мы полюбили друг друга. Но Ракель спуталась с капитаном промысловой шхуны и я узнал об этом. Ракель сказала, что устала ждать. Её тело жаждало любви. И мы простились, я разорвал помолвку.. Но Риналдо не хотел мириться с этим и мы стали врагами. Теперь он живет в Порто-Мерте в десяти километрах отсюда. Он узнал, что я приехал, чтобы провести медовый месяц вместе с возлюбленной женой и отправился сюда, чтобы наговорить гадостей. Прости меня, я не должен был оставлять тебя одну, но я рассердился на него!

— Откуда Риналдо узнал, что ты приехал? Мы же не заезжали в Порто-Мерте по дороге? И потом... он слишком молод для того, чтобы вы дружили двадцать лет назад. Ему не больше двадцати пяти, — слабо спросила она и Франциско снова коснулся её головы своей ледяной рукой.

— О, милая! Ты удивительная. Почему ты всё ещё задаешь мне вопросы?!

— Что ты имеешь в виду... — начала она возмущенно.

— Наверное, ты хочешь поесть? — вдруг спросил он и Анна вдруг ощутила приступ голода, забыв обо всем остальном.

— Да! Да! Я хочу есть.

— Я привез тебе рыбу. Целую мерлузу. Я бросил погоню за Риналдо, пусть себе злится, сколько угодно и повернул, и поехал в бухту, чтобы поймать рыбу для моей любимой жены. Ты хочешь, чтобы я поджарил её на костре? Для тебя?

Она кивнула, чувствуя, как рот снова наполняет слюна:

— Да, я хочу! А пока дай мне ещё какой-нибудь еды, милый!

Он поднял её на руки:

— О, дорогая! Конечно я дам тебе еды. Столько, сколько ты захочешь!

Он сунул ей в руки жестяную банку и она, постанывая и плача, вытаскивала пальцами и глотала, глотала куски консервированной ветчины.

— Я... почему я так голодна?! — простонала она, когда Франциско уложил её в машину, на переднее сидение.

— Это из-за смены климата, милая, — он завел мотор.

Анна лежала на покрывале, глядя на звёзды, океан катил свои волны совсем близко. Она слышала, как рядом Франциско раскладывает костер, потом до нее донеслись хлюпающие звуки: он принялся чистить рыбу. Слушая, как рыбья плоть отходит от костей, Анна вдруг испытала острое чувство голода, которое охватило её, вытеснив всё остальное. Перевернувшись на живот, она по-собачьи, на четвереньках, подползла к нему:

— Дай!

— Что тебе дать, любимая?

— Дай же! — прорычала она и Франциско убрал руки, широким жестом обводя руками забрызганную рыбьей кровью доску:

— Если хочешь, милая, конечно, бери!

Урча, она втянула ртом размазанные рыбьи кишки, проглотила, не жуя, облизала доску.

— Ещё!

— Сейчас, милая! Прости!

Он принялся за дело, ножом быстро нарезая рыбу и бросая ей куски. Она ловила, давилась, глотала. Когда пришло насыщение, некоторое время она стояла, опираясь на руки и колени и дышала открытым ртом.

— Что ты сделал? Что ты со мной сделал, Франциско?!

— Я просто любил тебя, милая. Не бойся ничего. Всё будет хорошо!

Содрогаясь от отвращения, она встала и качаясь побрела к воде. Ветер стих и океан катил черно-маслянистые волны. Опустив руки, она смыла кровь, затем омыла губы. Тут же ей стало дурно, она едва не упала, но Франциско подхватил её, нежно собрал волосы, другой рукой придерживая за талию:

— Всё хорошо, всё хорошо, моё сердце! Не волнуйся!

Осторожно придерживая её, повел назад.

Луна выкатилась из-за облаков, освещая всё призрачным светом. Если б у неё были силы, она испугалась бы этого пейзажа. Дома на холме глядели пустыми глазницами окон, щерились провалами дверей. В лунном свете, она разглядела неподалеку странную конструкцию и никак не могла понять, что это.

— Что там такое, Франциско? Я хочу посмотреть... — проговорила она. — Сейчас.

— Да, кара, пойдем, конечно! — он приобнял её за плечи и почти понес. — Это я приготовил для тебя, милая!

Он опустил её на землю и Анна увидела столб, воткнутый в песок, поверх была прибита перекладина. К столбу за ноги был привязан мужчина, его руки, закинутые на верхнюю перекладину, тоже были крепко привязаны к ней.

— О боже... — прошептала она. — О боже! Это ведь тот! Тот, что приезжал днем! Ты сказал, его зовут Риналдо!

— Да, это он, ты очень внимательна. Незачем ему было следить за нами. И незачем болтать. Я догнал его и приготовил. Для тебя.

— Ты сумасшедший! — слабо крикнула она.

— Я твой муж и защитник, милая. Я должен обеспечить тебя питательной едой. Чтобы ты была сыта.

— Оставь меня! — выкрикнула она.

Звук шелестящих песчинок звенел совсем рядом, в лунном свете они мелькали вокруг привязанного — сонмы крошечных песчинок мельтешили в воздухе, роясь у столба.

Она подняла голову. Привязанный смотрел на неё огромными, остекленевшими глазами.

— Что ты с ним сделал?! Почему он молчит?! — крикнула она и замахала руками:

— Оставьте его! Оставьте, твари!

— Не волнуйся, любовь моя, рой не возьмёт много, только одну руку. Они понимают, что это не принадлежит им, но тебе!

Она ударила его, оттолкнула, рыдая, от бессилия и ярости. Франциско поднял её и понёс наверх к машине:

— Ну, ну, милая, ничего, я с тобой, всё будет хорошо, не надо плакать!

Но она не могла успокоиться, её обуял невероятный ужас, Анна, кричала, затыкала пальцами нос потому что, когда ветер донес до неё запах крови того несчастного, она испытала сильный приступ голода.

В доме Анна выгнала Франциско. Криками заставила уйти, оставить её. Сперва он не хотел слушать:

— Как же я уйду, милая! Вдруг ты проголодаешься, или тебе что-то понадобится?!

Но она заткнула уши, закричала в полный голос и двинулась на него. Франциско отступал под её напором. Оказавшись с той стороны двери, сказал:

— Дорогая, я советую тебе принять все спокойнее! Сопротивляться нет смысла! Тебе нужно лечь и завернуться в одеяло, так будет легче. А утром я принесу еды.

Она захлопнула дверь и направилась к лестнице. Идти было трудно, усталость накрывала её волнами, кроме того мешало бурление в животе. Анна приложила руку и вскрикнула: её живот раздуло до невероятных размеров.

— О боже, да что со мной... — она полезла наверх. Там, в спальне остались ее сумки. В одной из них телефон.

Анна вывернула всё на постель, трижды перерыв вещи. Пусто, ни телефона, ни документов. Франциско! Он всё предусмотрел! Нужно бежать! Но как?! Анна огляделась: что может быть полезным для неё? Может в ящиках старого комода есть что-то? Оружие? Нож?

Доковыляв, она открыла ящики и замерла: они доверху были набиты женской одеждой и одежда эта пролежала там гораздо меньше двадцати лет. Анна достала блузку от Феррагамо. Прошлогодняя коллекция, ей самой хотелось купить такую.

Уже не стесняясь, она принялась открывать ящики, вываливая содержимое на пол. Горы одежды разных размеров и сортов, расчески, косметика... в одном из ящиков она обнаружила пачку листков.

Свидетельства о браке. Франциско Гомес и Мануэла Гарсиа, 2000 год. Франциско Гомес и Адриана Виа, 2001. Франциско Гомес и Аманда Леклер, 2002. Франциско и Нинель Аджио, 2003. Каждый год — новый брак, заключенный в новой стране: Франция, Англия, Бангладеш, Канада. Последнее было совсем свежим: Франциско Гомес и Анна Ренье, 2023, Чили, Сантьяго.

Ноги подкосились, она села на пол и заплакала.

Ночь догорала. На улице поднялся ветер. Анна едва могла шевелиться. Апатия и равнодушие накатывали на неё. Она понимала, что все чувства — страх и тревога покидают её и даже неимоверно выросший живот больше не пугал. Она видела это и ничего не могла поделать.

В конце-концов легла и повернула голову к окну. Даже это отняло слишком много сил! Не известно, сколько прошло времени. Сквозь туман она слышала, как наверх поднялся Франциско. Это событие не напугало её, не расстроило и не обрадовало. Открыв глаза она смотрела, как он наклоняется к ней, видела его прекрасное лицо и ничего не чувствовала.

— О, милая! — расстроенно сказал он. — Почему ты не послушала меня и не отдохнула?! Теперь ты совсем без сил! Хочешь есть? Я принес тебе...

Она резко села и вырвала банку, давясь проглотила все, что было там, не чувствуя вкуса. Отбросила и потребовала:

— Ещё!

— Да, милая, конечно, консервы только перекус перед настоящей трапезой, чтобы ты восстановила силы с утра. Пойдем, каринья. Всё уже готово!

Он уложил её в машину и накрыл одеялом. Анна спала всю дорогу и только когда он поставил её на ноги, сонно захлопала глазами. Они снова были на пляже. Ветер поднялся сильный, пенные шапки волн разбивались о берег. Она повела носом и вдруг запах свежей крови коснулся её ноздрей.

— Дай! — приказала она.

— Конечно, милая! Идем же! — и подхватив на руки, Франциско понес её по песку туда, где к столбу был привязан вчерашний чилиец.

Она подумала, что, кажется, это ужасно и неправильно -- есть его, но не могла осознать почему. Его плоть не пахла ядом и была свежей на вид. Анна облизнула губы, предвкушая трапезу.

Глаза мужчины широко раскрылись, когда он увидел её. Франциско опустил Анну на песок и она тут же встала на четвереньки — из-за раздувшегося живота, ноги больше её не держали. Когда тело чилийца легло перед ней, она ринулась вперед. Дикий крик, раздавшийся из горла несчастного не имел никакого значения.

Франциско раздел её и умыл. Снова уложил в машину. Анна сыто рыгнула и закрыла глаза.

— Отдыхай, любимая. Я отвезу тебя в укромное место, где ты устроишь гнездо. А я буду кормить тебя и оберегать. Когда я увидел тебя, в белом платье на улице Сан-Фелиса, то сразу понял: ты моя избранница, ты произведешь на свет новый рой. Я выбрал тебя, холил и оберегал и ты приняла меня. Сперва ты была напугана, но потом... потом, милая, ты увидишь этот берег сотнями новых глаз и полюбишь его, как я полюбил тебя! Я выберу для тебя дом на побережье и поселю там. И мы будем счастливы! Очень счастливы!

Франциско унес ее в подвал особняка. За железной дверью вниз вела узкая лестница. Глубоко под домом он уложил ей на свернутые одеяла. Пол пещерки устилал мох, сухая трава и шерсть. Анна принялась крутиться, наворачивая все это на себя. Из-за огромного живота, который был уже с нее самое размером, это было не просто и Франциско нежно помогал ей. Когда ее тело оказалось свернуто в кокон, он коснулся её лба рукой:

— Отдыхай, аmorе mío. Я люблю тебя.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Анна осталась одна в темноте, но это никак не волновало её, она ощущала только сытость, покой и движение новой жизни внутри. Эта новая жизнь росла, поглощая её с каждой минутой.

Франциско поднялся на поверхность и нахмурился: где-то на дороге слышался рокот машин. Машин было несколько, они ревели, приближаясь к Санта-Росе. Прячась в тени домов, он добрался до поворота и отпрянул: армейские джипы сворачивали с шоссе и разъезжались по улицам, и их было много, очень, очень много.

Затем в воздухе раздался гул. Вертолеты. Это плохо. Первый порыв погнал его в самое безопасное место: под особняком, но сейчас там появлялся на свет новый рой и он не мог рисковать им. Пригибаясь Франциско бросился к побережью, надеясь скрыться в каком-нибудь из подвалов.

Вскоре, однако, стало ясно, что скрыться ему не удастся. Ударные группы жгли дома на окраинах, отрезая город огненной стеной, сквозь которую ни ему, ни рою было не пробиться, а на пляж упали бомбы, вздымая в воздух тучи песка. Эти люди пришли за ним и его возлюбленными. Они всё знали.

Он подумал, что еще есть надежда, когда заметил на окраинах густой черный дым. Вот теперь точно конец. Санта-Роса горела в огне. Чертов Риналдо! Видимо предупредил сперва кого-то, а потом уже поехал сюда сам.

Франциско усмехнулся. Даже так еще оставался шанс. Новый рой родится только через два дня. Выберется из подземелья и начнет всё заново.

— Аманда! Моя радость, мне нужна твоя помощь! — воскликнул он, перескочив песчаные дюны у порога. — Они пришли за нами и мне нельзя доставаться им. Я слишком многое знаю.

Жужжащий рой тут же окружил его, сияющие пылинки будто погладили кожу. Слеза скатилась из уголка его глаза.

— Я любил тебя, Аманда. Прощай!

Когда они приступили к делу, понадобилось совсем немного времени. Тело Франциско растаяло, истончалось, не осталось ничего, кроме голых костей к тому моменту, когда дымом накрыло дома на побережье и бойцы мобильной оперативной группы вошли в дом через окна и двери.

То, что он звал Амандой сгорело в считанные мгновения, а потом, когда люди в масках ушли, с неба упали фугасы.

Где-то под особняком Анна, свернувшись в кокон, ощущала вибрацию почвы, но это не волновало её. Её ещё на рассвете перестало волновать хоть что-то, кроме сытости. Её тело изменилось до неузнаваемости, живот будто поглотил, окружив её самоё. Он подрагивал, двигался, готовясь стать множеством крошечных существ с общим разумом, стать новым роем.

Риналдо прибежал домой в обед, когда они были в гостиной. Что-то прокричал о следах на дороге и путешественниках, свернувших в Санта-Росу. Что было потом? Это вылетело у неё из головы.

Алессандра помнила только как пятна света играли на поверхности стола от того, что дверь хлопнула и на окнах взлетели занавески.

Сейчас ей больше всего хотелось вспомнить последние мгновения, но в голове был только туман. Размахнувшись, она бросила таблетку, которую крутила в руке на пол и раздавив каблуком, закрыла лицо руками. Слез не было. Ничего не было внутри. Она опустила руки потому, что с ужасом поняла: она не помнит даже лица сына, если не смотрит на его фотографию.

Открылась дверь и вошел Сесар, её старший сын. Она подняла на него взгляд:

— Что случилось с Риналдо? Почему он умер?

— Мама, тебе нужно выпить таблетку. Это поможет.

— Поможет забыть! Но я хочу вспомнить!

— Это принесет только боль, мама...

— Это всё твоя вина! — выкрикнула она.

Сесар не стал отпираться. Несколько мгновений она смотрела на него, нижняя губа сама собой начала вздрагивать, слезы всё-таки появились. Но она плакала не от горести по Риналдо, которого почти не помнила, а из-за ненависти к старшему сыну.

— Он задавал много вопросов, мама. Он сказал мне: «Кто же приезжает в гости на армейском джипе и ездит по округе?» А потом он сказал: «Ты не служишь в береговой охране, отец моего товарища служит там и он не знает тебя, я спрашивал». Риналдо слишком много знал, мама. Ему нельзя было столько знать.

— И потому ты убил его?

— Зачем ты говоришь мне это! — крикнул он и вышел, хлопнув дверью.

Алессандра сложила руки перед собой. Сейчас, когда действие амнезиака проходило, память оживала, будто слоями сходила краска, обнажая всю картину. Она наконец вспомнила лицо Риналдо. И как совсем недавно он был рядом и она сказала... сама сказала ему:

«Сесар работает в SCP. Он начальник оперативной группы, вот так. Это хорошая должность тем более в такой организации! Твоя брат молодец, умный и сильный».

Видимо иногда она пропускала время приема... ах да! Напоминать ей о таблетках было обязанностью Риналдо. Мальчик считал, что это лекарство он Альцгеймера. Именно такой диагноз нарисовали ей в Фонде, где служил Сесар, чтобы объяснить провалы в её памяти.

Снова скрипнула дверь. Вошёл Сесар. Она слышала, как он налил воду в стакан, сел рядом.

— Мама. Пожалуйста!

— Всё началось, когда тебе было девять... — медленно сказала она. — В Санта-Росе. Я была прачкой... стирала бельё в гостинице. И еще у богачей, что жили на улице Вилья Элоиса. Ты и Франциско помогали мне нести корзины... вы были такие молодцы... очень хорошие мальчики! Помогали мне и отцу.

Он тяжело вздохнул.

— Франциско был мечтатель. Он хотел достичь многого, но ему пришлось бросить учебу в тот год потому... что умер ваш отец.

— Не надо, мама, — он сжал её руку.

— Умер... его... нашли далеко, у заброшенной рыбацкой деревни. Там, в сарае его тело... его тело обглодали до костей. Да, так и было. Его опознали только по медальону на груди. Серебряной ладанки святой Лючии. В Санта-Росе заговорили, что его убили демоны потому, что никто больше не мог бы обглодать все мясо до костей с тела взрослого мужчины за один день!

Она всхлипнула и прижала руку ко рту тыльной стороной.

— Мама...

— Я стала часто молиться. И плохо поступила с вами — я молилась и страдала, но не говорила с вами и не увезла из Санта-Росы, а следовало бы!

— Ты же не знала...

— Я просила Бога защитить вас от демонов. А вы...

— Мы сами решили, мама, сами захотели помогать тебе! Франциско было уже двенадцать, мне девять. Мы решили сами ловить мерлузу и продавать её. Чтобы помогать тебе. Никто не знал, что однажды... мы наткнемся на них.

— Я до сих пор не понимаю, что случилось там с вами?

— Мы прятали лодку в заброшенном сарае у бухты. Когда вернулись... солнце опускалось за горы и дневной жар спал. Мы увидели шакала возле сарая, он как-то странно дергался. Франциско сказал, что он, возможно, бешеный и велел мне держаться позади. Мы подошли ближе. Воздух звенел всё громче и сперва мы не понимали, отчего. Но потом я увидел. Будто рой кружил вокруг шакала, и его шкура истончилась и исчезла, а потом показалась кровь и мышцы. Но кровь не успевала падать на песок. Так быстро она исчезала. Исчезала плоть, будто таяла в воздухе. Тогда мы и Франциско поняли, что случилось с отцом.

Он тяжело вздохнул.

— Почему вы не убежали?

— Потому, что рой заметил нас. Я увидел, что кожа у меня на руке вдруг начала исчезать, но я не чувствовал боли, ничего не чувствовал. Франциско толкнул меня и крикнул: «беги». И я бежал. Последнее, что я видел, это его, окруженного роем. Он не кричал, я слышал только звон, похожий на звон песчинок.

— Ты поднял тревогу, и я провела несколько ужасных часов, думая, что потеряла сына!

— Ты его потеряла, мама. То, что вернулось, уже не было нашим Франциско.

— Да, ты был прав! Франциско принес заразу в город. Он воровал девушек для роя. Оплодотворял их, заражая спорами и затем они рождали новый рой. Остальных использовали для корма. Я вспоминаю, как ты обвинял его, а я не хотела слушать. Пока не стало слишком поздно. Пока не начали исчезать наши соседи.

Он сжал её руку, но она сбросила:

— Ты правильно сделал, что убежал из Санта-Росы. Я поняла, что надо бежать слишком поздно. Я взяла Риналдо, единственного, кто остался в живых из семьи. Ему было тогда всего несколько месяцев. Я бежала с ним сюда, в Порто-Мерте. А ты своего добился. Тебя услышали. Услышали и остановили тот ужас.

— Нет, мама... не совсем так. Они отправили людей в Санта-Росу и уничтожили каждый дом, где находился рой. Те дома сожгли до основания и закопали в песок. Но этого было мало. Я знал, всегда знал, что в Санта-Росе все так просто не кончится. Но тогда я только поступил в Фонд и еще не мог никого убедить в том, что Санта-Росу нужно сжечь до самого основания!

— Ты... ты нашел Риналдо там? Именно там? — дрогнувшим голосом спросила она. — Это ведь не правда, что он разбился на мотоцикле на шоссе?

— Неправда. Риналдо умер в Санта-Росе.

— Это сделал рой?

— Мама...

— Нет! — крикнула она. — Нет! Я хочу узнать правду! Скажи мне!

— Да. Его тело нашли на пляже. Его... использовали для корма будущему рою.

— Что это значит?! Это сделал Франциско?! Зачем он всё это сделал? — одними губами прошептала она.

Сесар вздохнул:

— Рою нужно поддерживать жизнь и размножаться. Он вселяется в подходящего человека, мужчину, подчиняет себе его разум и заставляет действовать в свою пользу. Франциско выбирал молодых, здоровых девушек, женился на них, привозил в Санта-Росу, оплодотворял... понимаешь, мама, его «жены» не рожали детей... из-за Франциско в них зарождался новый рой, который быстро рос, постепенно поедая их изнутри, в конце их тела полностью растворялись, превращаясь в коконы, которые еще некоторое время питались телом матери, а потом улетали.

— Но как в твоём Фонде пропустили такое?!

Сесар пожал плечами:

— После того, как в Сана-Росе уничтожили рои, за брошенным городом следили почти два года и только потом, убедившись, что город чист, сняли наблюдение. Я понял, что что-то не так год назад, когда узнал, что в Порто-Мерте пропадают люди. А потом Риналдо сказал, что в пустыне исчезли животные, даже змеи. Я начал проверку и понял, что пустыня вокруг Санта-Росы вымерла. Там не осталось ни птиц, ни змей. Потом я узнал, что Франциско выжил. Ещё некоторое время ушло, чтобы понять как он действует. И вот теперь я приехал и наконец остановил его.

— Но твой брат погиб. Я помню, помню, он приходил сюда. Он сказал что в Санта-Росу приехали люди. Зачем ты не остановил его?!

— Я приказал ему не ездить.

— Но он юноша! Он не послушал!

— А почему?

— Что? Что ты имеешь в виду? Что я плохо воспитала его?

— Мама, — он взял её за руки со вздохом. — Мама, я скажу только один раз. Риналдо поехал в Санта-Росу из любопытства. Потому, что знал всё. Про Фонд. Про меня. Про рой. Откуда он знал, мама?!

— Не смей винить меня! — вспыхнула она, а в голове промелькнуло: «Сесар работает в SCP. Он начальник оперативной группы, вот так. Это хорошая должность тем более в такой организации! Твоя брат молодец, умный и сильный.»

— Я иногда пропускала приём и в голове у меня клубились всякие обрывки мыслей. Да, я говорила то, что не должна была! Но я не помнила, что пора пить таблетку, а Риналдо забывал... забывал! Он ещё очень юн и не может с утра до ночи сидеть рядом с матерью! Ты мог и позаботиться о нас!

— Верно. Но мама, почему ты начала пить амнезиак? Это ты можешь вспомнить?! Почему тебе пришлось пить его в самом начале?!

Некоторое время её глаза бегали, будто она искала сведения вокруг себя, в комнате, потом Алессандра взглянула в глаза сыну. Её лицо исказилось и она зарыдала.

— Ты не виновата... не виновата. Тебе снились кошмары. Обглоданные скелеты и чудовища, которые шли за тобой. Риналдо всё видел. Он задавал вопросы, а ты взялась отвечать, хоть этого делать было нельзя. Тогда я приказал тебе пить амнезиак. Хотел отправить Риналдо в город. Но он не поехал. Ведь ты была так больна. Так больна из-за странной истории, что случилась с тобой в Санта-Росе, где он родился! Когда я сказал ему, чтобы не смел ехать в город неделю назад, он поклялся мне. Но уехал. Я ли виновен, мама, в том, что он не послушал? Я ли?!

Сквозь слезы она вымолвила:

— Нет. Нет, это моя вина.

Он протянул ей таблетку:

— Выпей. Выпей это. Завтра сюда приедет Пилар, твоя новая сиделка. Она будет следить за тем, чтобы ты регулярно принимала лекарство. Ты забудешь всё плохое и будешь спокойно спать. Не отказывайся, мама, прошу. Ты не сможешь жить, если будешь помнить.

Она медленно положила таблетку в рот и проглотила. Сесар сел рядом.

— Сейчас станет легче.

Алессандра горько усмехнулась:

— Да, мой добрый и смелый мальчик. Только я забуду, что ты вырос таким умным.

И она положила голову ему на плечо. Сесар долго смотрел в окно, глядя, как ветер колеблет занавески. Наконец его мать подняла голову. Прищурилась, посмотрела внимательно — не узнавая.

— Вы принесли посылку?

Смахнув слезу, он кивнул:

— Да. Вам прислали конфеты.

И передал ей вазочку:

— Очень вкусно!

Затем встал.

— Благодарю вас! — чопорно сказала она. — Но почему вы плачете? У вас что-то болит?

Он смахнул слёзы и обнял её на прощание.

Сесар вышел на улицу. Далеко над горизонтом в воздух поднимался едва заметный столб дыма. То, что осталось от Санта-Росы ещё слабо тлело.

Он сел в джип. Рядом, на сидение положил папку. В ней были отчеты обо всех уничтоженных роях. С ума сойти, их было двадцать три! Двадцать три роя! Ради чего Франциско создал столько? Никто не знает. Когда бойцы его группы добрались до побережья, от Франциско остался только скелет. Впрочем, как и от Риналдо.

Несколько мгновений он хмуро смотрел на горизонт. Плохо то, что они не знают точно, сколько роев было. Впрочем, он сам видел, в городке не осталось ни одного целого здания. Они сожгли все, даже заброшенный сарай у бухты, а завтра сюда прибудет группа наблюдения.

Сесар завёл мотор и его джип выехал на дорогу, едва не столкнувшись с велосипедами детворы. Ездят, будто одни на свете!

Рассыпавшись горохом по обе стороны дороги, они снова вернулись на асфальт к океану. Старшему на вид было не больше тринадцати. Размахивая холщовой сумкой на боку, он кричал:

— Говорят, там взорвался газопровод!

— Нет, там нефтяной танкер врезался в берег!

— Там был старый город, Санта-Роса! — крикнул третий. — Мама говорит, там раньше жили богачи! Может у них осталось золото, в подвалах?!

— Тогда нужно осмотреть все эти подвалы! Если мы найдем золото, я куплю себе машину! — крикнул первый и нагнувшись к рулю закрутил педалями ещё быстрее:

— Догоняйте!

А поставить лайк, если рассказ понравился, можно вот тут: Песчаная песнь