Немного юмора из опубликованного

К юморному флэшмобу от BangBang.

Я попробую показать несколько отрывков, которые мне самому кажутся в той или иной степени забавными. Ну а читателю уж судить, хорош ли мой выбор.

Из "Пути до Африки": сцена знакомства наивной Серен с бывалым плутом Родри (сыном Робина Доброго Малого):

Видимо, на ее состояние никто из присутствовавших не обратил внимания, так что пассажирский салон Серен покинула в одиночку. Пошатываясь, она с трудом добралась до трапа, а затем, превозмогая головокружение, поднялась на верхнюю палубу. Качка здесь ощущалась еще сильнее, однако на свежем воздухе Серен сделалось немного полегче. Чуть переведя дух, она направилась к своей каюте.

– Доброго вам вечера, домникелла, – вдруг послышалось за ее спиной. Голос был тихим, вкрадчивым и казался очень знакомым. Впрочем, испугаться Серен это не помешало. Ойкнув, она обернулась – и тут же в ужасе отшатнулась.

Перед ней стоял спасенный с курраха послушник – но в каком виде! Прежними у него остались, пожалуй, только голос да еще огненно-рыжая лохматая шевелюра. В остальном же послушник изменился до неузнаваемости. Лицо его сделалось одутловатым, нос потолстел и сплюснулся, а оба глаза превратились в узкие щелки, под которыми красовались большие сине-фиолетовые пятна. Одет послушник был тоже непривычно: вместо монашеской рясы на нем были изорванные моряцкие штаны и куртка.

– Господи, что с вами? – всплеснула руками Серен.

– Ох, домникелла, – вздохнул послушник. – Это очень печальная история. Да будет вам известно, что в обитель святого Карантока я удалился от несчастной любви к одной юной девице из славного римского рода, предпочевшей мне более достойного и благородного жениха. Несколько лет я прожил в уединении в монастырской келье, не желая мешать их счастью. Увы, здесь, на корабле, я нежданно-негаданно повстречал своего счастливого соперника, и тот, снедаемый беспричинной ревностью, дал волю рукам.

Не то чтобы Серен поверила каждому слову послушника, однако рассказ возбудил в ней любопытство. К тому же ее, конечно, подкупило обращение «домникелла»: так ведь когда-то обращались к юным девушкам в Риме!

– Как же я сочувствую вам... честной брат, – запнувшись, вымолвила Серен. Имя послушника она так и не сумела припомнить, хотя прежде точно его слышала.

– Меня зовут Родри, домникелла, – немедленно поклонившись, представился послушник.

– Могу ли я чем-то помочь вам, брат Родри? – поспешно откликнулась Серен и замерла в предвкушении еще более интересных подробностей. Головокружение и тошнота окончательно ее оставили.

Послушник задумчиво посмотрел на нее, потом смиренно опустил глаза.

– Право, мне неловко затруднять вас, домникелла, – робко вымолвил он. – Разве что осмелюсь попросить вас о совсем малом пустяке. Дело в том, что... – не договорив, послушник вдруг посмотрел на Серен и, явно смущаясь, спросил: – Как мне обращаться к вам, домникелла?

– Стелла, – ни с того ни с сего брякнула Серен. На миг она ужаснулась содеянному: представляться чужим именем прежде ей не доводилось никогда. Однако почти сразу же нашлось оправдание: в конце концов, она всего лишь перевела свое настоящее имя с камбрийского на латынь – разве это ложь? Да и звучало «домникелла Стелла» не в пример лучше, чем «домникелла Серен».

– Видите ли, досточтимая домникелла Стелла... – почтительно поклонившись, продолжил между тем послушник. – Дело в том, что мой счастливый, но ревнивый соперник сумел настроить против меня, смиренного служителя Божия, едва ли не всех моряков на этом большом корабле. Вот уже второй день я скитаюсь по нему, гонимый всеми, подобно многострадальному праведнику Иову, и не имею возможности преклонить голову.

– Ах, как же вам не посчастливилось, бедный брат Родри! – старательно округлив глаза, воскликнула Серен. Сочувствие ее, впрочем, было довольно искренним, хотя и меньшим, чем она старалась изобразить.

Зато послушник воззрился на нее с неподдельным испугом.

– Умоляю вас, досточтимая домникелла Стелла, – свистящим шепотом произнес он. – Говорите потише, пожалуйста! Не дай бог кто-нибудь услышит наш разговор. Если меня найдут, мне несдобровать!

Тут Серен посмотрела на послушника с еще бо́льшим любопытством. Даже если тот говорил неправду, за его рассказом явно скрывалась какая-то загадка. Происходившее становилось всё интереснее и интереснее.

Чуть подумав, Серен кивнула.

– Да-да, я поняла – тоже перейдя на шепот, ответила она и тут же поинтересовалась: – Но почему бы вам не попросить защиты у капитана?

– Увы, – вздохнул послушник. – Человек, оклеветавший меня, – не хочу называть его имени – приходится капитану близким другом, так что... – и он печально развел руками.

А Серен основательно задумалась. Кого же имел в виду послушник, говоря о счастливом сопернике? Сэра Гарвана, капитана «Дон», она, конечно же, знала и в лицо, и по имени, но не имела ни малейшего представления о его друзьях. Однако загадка требовала разрешения, не давала покоя.

Не найдя очевидного ответа, Серен решила обратиться к университетским знаниям. И сразу же ей вспомнилось, как батюшка Элиан на одной из своих лекций рассказывал об аналогиях. «Чаша относится к Дионису так же, как щит к Аресу, – бубнил он, повторяя слова греческого философа по имени Аристотель. – Поэтому чашу можно назвать щитом Диониса, а щит – чашей Ареса». Ту лекцию Серен запомнила, пожалуй, лишь потому, что батюшка Элиан забавно морщился всякий раз, когда упоминал кого-нибудь из языческих богов. Теперь же, всплыв в памяти, его объяснения вдруг показались настолько простыми и ясными, что было просто грешно ими не воспользоваться.

С кем, например, дружил у Серен отец? Ну конечно, с теми, кто приходил к нему в гости. А приходили всё больше такие же, как он, королевские чиновники да еще иногда господин Силиэн ап Тэрвел, его помощник, отвечавший за посевы в западных землях. Вот и получалось, что друзей капитана следовало искать среди других капитанов, в крайнем случае – среди их помощников. Капитан на «Дон», разумеется, был только один. Однако помощник у него все-таки имелся – сэр Эвин ап Никлас, старший офицер корабля.

– Неужели это сэр Эвин? – громко прошептала Серен.

Послушник удивленно посмотрел на нее, а потом с видимой неохотой кивнул.

– Бедненький! – Серен добросовестно охнула, с трудом сдержав торжествующую улыбку. Ну а как же ей было не радоваться? Зря, выходит, ругал ее батюшка Элиан: никакая она не бестолковая, вон какую сложную задачу решила!

– Теперь вы понимаете, досточтимая домникелла Стелла, в каком я оказался положении, – жалобно посмотрев на нее, откликнулся послушник. – Прячусь ото всех, перебираюсь с места на место дни и ночи напролет, во рту ни маковой росинки...

– О господи! Да вы же голодны! – всплеснула руками Серен и беспомощно огляделась вокруг, словно надеялась высмотреть где-нибудь еду для несчастного. Еще через мгновение ее осенило.

– Обождите меня здесь, – торопливо шепнула она. – Я сейчас!

И, сорвавшись с места, Серен со всех ног понеслась к трапу. 

Продолжение этой сцены: Серен пытается накормить голодного Родри кушаньем, которое она не желает есть сама.

Родри уже подумывал махнуть рукой на еду и отправиться на поиски очередного убежища, когда из люка внезапно выглянула растрепанная девичья голова. Вскоре на палубу выбралась ведьмочка с большой плетеной корзиной в руке.

– Вот! – гордо объявила она. – Добыла!

Не удержавшись, Родри сглотнул слюну: воображение нарисовало ему в корзине целую гору самой разнообразной снеди. Однако больше ничем он своего нетерпения не выдал, а повел себя, как подсказывал прежний опыт: учтиво поклонился ведьмочке и произнес:

– О, благодарю вас, досточтимая домникелла Стелла!

Та в ответ прямо-таки расцвела.

– Угощайтесь, почтенный брат Родри! – быстро протараторила она и, протянув корзину вперед, захлопала ресницами.

Родри с вожделением посмотрел на корзину, чуть подождал для приличия и наконец заглянул внутрь.

На дне огромной корзины обнаружилась довольно скромных размеров оловянная миска, с горкой наполненная непонятным желтоватым месивом, отдаленно напоминавшим мокрую соломенную труху. Поверх «трухи» красовался крошечный кусочек мяса.

Не удержавшись, Родри ухватил мясо рукой, одним махом забросил в рот и, несмотря на странный кисловатый привкус, принялся жевать. Потом осторожно дотронулся до оставшегося «месива». Оно оказалось мокрым и склизким. Недоуменно посмотрев на испачканный палец, Родри поднес его к носу, понюхал – и тут же скривился.

– Что это?!

– А... – невинно улыбнулась ведьмочка. – Так это же кислая капуста!

– Кислая? – переспросил Родри с недоумением.

– Ну да, – заметно смутившись, ведьмочка кивнула. – Мы тут все ее едим. Очень полезно в путешествии.

К тому, чтобы его кормили какой-то скисшей капустой, Родри был решительно не готов. Брезгливо сморщившись, он вытер ладонь о штаны. Еще через миг его затошнило.

Ну и в довершение -- тоже из "Пути до Африки". Родри "находит свою родню" в корабельном трюме:

Не успел Родри подумать о своей сидовской родне, как совсем рядом от него послышалось тихое шуршание. Поневоле Родри напрягся. Звук повторился. Затем чуть в стороне с легким постукиванием покатился уголек – видимо, он-то и шуршал, медленно сползая по склону кучи.

Чуть успокоившись, Родри шевельнулся и облегченно вздохнул. В тот же миг что-то теплое коснулось его босой ступни.

Вздрогнув, Родри замер. Кто бы это мог быть – бука, бубах? Или, может быть, прибившийся к запасам угля рудничный гоблин? Как бы то ни было, это явно был какой-то добрый сосед из тех, кто поселяется рядом с людьми. Встречи с таким фэйри Родри побаивался. Слишком много было на его совести проделок, нарочно устроенных так, чтобы люди винили в них славный народ. И теперь всё зависело от того, призна́ет ли волшебный житель этой кладовой в нем свою родню, по праву творящую подобные шутки.

Что делать в случае такой встречи, Родри продумал уже давным-давно. Теперь предстояло претворить этот план в жизнь.

– Я Родри, сын Робина Доброго Малого, внук Альберона, потомок пресветлой Дон, – тихо прошептал он. – Назовись и ты, брат по крови! – и затих в ожидании ответа фэйри.

На случай, если тот не захочет примирения, Родри давным-давно разучил древнее заклинание, выпытанное у старой гвентской ведьмы. Заклинание было на редкость могучим: ведьма посулила, что оно зашвырнет фэйри на берег далекого южного моря и продержит его там четырнадцать поколений. Правда, проверять действие заклинания Родри пока не доводилось. К тому же теперь, уверившись в своем родстве с сидами, он сам опасался под него попасть.

Представляться фэйри не пожелал, но вроде бы и не разгневался – лишь еще пуще завозился-зашуршал возле ноги. А в следующее мгновение по лодыжке Родри скребанули острые маленькие коготки.

Непроизвольно Родри дернул ногой. «Фэйри» испуганно пискнул и шарахнулся в сторону.

«Тьфу, да это же крыса, провались она в Аннон!» – мысленно ругнулся Родри. С юркими и нахальными корабельными крысами он уже не раз встречался за время своих скитаний по «Дон» – но так и не смог к ним привыкнуть.