«Киммерийское лето»

Начну, пожалуй, с того, чем обычно заканчивают. Роман мне, в целом, понравился. Во всяком случае, достаточно для того, что прочитать до конца, практически не отвлекаясь ни на что другое. Так что рекомендую всем, кто предпочитает реализм всякой фэнтезятине. Ссылок на текст — дабы не злить местных модераторов — не даю, но все ж тут и так примерно знают, где в сети книги лежат. Кто захочет, тот найдёт.

Ну а сейчас, когда с рекомендациями покончено, перейдём собственно к теме.

Скажу сразу, здесь будет совершено не рецензия. И даже, пожалуй, не отзыв. Скорее, какие-то мои мысли после прочтения. Но прежде всего,  что сподвигло меня вообще взяться за эту книгу.

Сталкиваться с творчеством Юрия Слепухина мне до сего не приходилось, как-то прошёл мимо меня этот автор. И тут вдруг  один из читателей сравнивает с этим романом мою повесть:

Спасибо! Очень понравилось. По ощущениям, не хуже какого-нибудь "Киммерийского лета".

Естественно, у меня возникло желание прочесть его. (Так что не удивляйтесь сопоставлениям.) Реализация этого желания, правда, отложилась на пару лет, но лучше поздно, чем никогда.

Собственно, мне стало интересно, почему комментатор выбрал для сравнения именно этот роман. Оказалось, что, да, определённые параллели действительно имеются. Во-первых, действие происходит примерно в то же время. Во-вторых, в произведении точно так же наличествует ярко выраженная любовная линия. В-третьих, имеет место такой же (и даже худший) мезальянс — только роли в нём противоположны. Наконец, в-четвёртых, случается этот мезальянс, как и у меня, на Чёрном море. Только вот этими четырьмя моментами схожесть и ограничивается.

Но пойдём по порядку. Роман достаточно объёмный, почти девятнадцать а.л., написан в 1969-1971 годах (ну вот не было в те времена традиции проду гнать), впервые опубликован в 1978. Повествование начинается весной 1969 и охватывает практически точно год жизни главной героини — девятиклассницы (на тот момент, и не надо забывать, что тогдашний девятый класс соответствует сегодняшнему десятому) Ники (Вероники) Ратмановой.

И вот прямо здесь уже начинаются различия. Если у меня герои, пусть и очень неглупые, но всё же самые обычные совграждане, то здесь главная героиня — типичный представитель «золотой молодёжи», дочь начальника главка Минэнергомаша, которого в ближайшее время прочат в замминистра. (Здесь, кстати, забавная ошибка: в 1969 году ещё не было такого министерства, его выделили из Минтяжмаша только в 1975 году. Вероятнее всего, это более поздняя редакторская правка. Как обычно и бывает, неудачная.) И предстаёт она нам в первой главе, как весьма избалованная и вздорная девица. Достаточно сказать, что у неё — именно у неё лично, а даже не у семьи — западногерманский магнитофон «Grundig», который она впоследствии продала в пожарном порядке за триста пятьдесят рублей (при средней зарплате того времени чуть выше ста рублей в месяц — огромные деньги). И школу она посещает тоже не совсем простую, судя по некоторым её друзьям, она там далеко не одна такая вся в шоколаде.

Я не буду подробно пересказывать весь сюжет, отсылаю желающих к самому роману. Скажу лишь, что в начале второй части (из трёх) Ника оказывается на летних раскопках в Крыму. (Для справки: Киммерия — это древнегреческое название Крыма и близлежащих областей.) Где у неё постепенно завязывается роман с двадцатидевятилетним начальником археологического отряда, неженатым, немного нелюдимым кандидатом исторических наук из Ленинграда Дмитрием Павловичем Игнатьевым. И вот тут я опять вижу уже целых два принципиальных отличия.

Во-первых, если у меня любовная линия — центральная, то у Слепухина — хотя тема отношений проходит у него его от корки до корки, имеется даже любовный треугольник — она является скорее фоном. Его книга — не любовный роман, она, на самом деле, совсем о другом. О чём, будет сказано позже.

Во-вторых — что, вероятно, следует из во-первых — тут, мне кажется, автор в значительной  степени отошёл от реализма. В одной из рецензий на мою книгу мне попеняли, что у меня, якобы «нет конфликта»:

У влюбленных все само собой великолепно получается. Никто их не палит. Никто, ровно за одним исключением, не осуждает - наоборот, все активно помогают и поддерживают.

Сказанное крайне далеко от истины, но зато полностью применимо к «Киммерийскому лету». Вот здесь действительно шестнадцатилетняя школьница крутит любовь с мужчиной на тринадцать лет старше её — и никого абсолютно, включая её родителей, это не смущает ни в малейшей степени. А кое-кто их даже старательно сводит. Сами же влюблённые не считают нужным скрывать свою связь ни от кого вообще. В конце шестидесятых в СССР были настолько свободные нравы? Не думаю. Просто автор, по всей видимости, не хотел в этой линии никакого конфликта — дабы тот не мешал ему развивать другой, главный конфликт произведения.

И вот здесь будет немного больше спойлеров.

Осенью того же года, уже в десятом классе, Ника случайно узнаёт страшную тайну её внешне очень благополучной семьи. Страшную настолько, что она решает уйти из дома, поскольку не может больше жить с такими родителями. И никакие увещевания, что сейчас она поступает не лучше, чем они, её не убеждают. Они — преступники. Точка. Опять, не буду пересказывать сюжет, но после многих перипетий заканчивается эта эскапада тем, что она решает всё же понять своих родителей и помириться с ними. Но мать, ещё не зная этого, совершает самоубийство. 

По счастливой случайности, врачи успевают откачать её. В семье наступает мир. Но зато сейчас героиня считает преступницей уже саму себя: она довела человека до самоубийства. То, что его удалось спасти — не важно, могли бы ведь и не спасти. Это никак не отменяет того факта, что она — убийца. И снова никакие увещевания, что здесь сыграли свою роль многие факторы, и её личная вина в их сумме не так уж и велика, её не убеждают. Всё, что вынесла она из этих бесед, это новое для неё слово «катарсис», в пояснении её классной руководительницы:

Это старый философский термин — очищение души через страдание. Если человек страдает и искренне раскаивается, в нём начинается процесс внутренней перестройки. Он становится лучше, понимаешь?

Из чего Ника заключила, что ей сейчас надлежит страдать. Так что она рвёт со своим не первой молодости женихом, с которым они уже даже договорились о сроках свадьбы, дабы улучшить свою душу через страдания. Дмитрий принимает её решение, соглашается уйти из её жизни, но говорит, что будет любить её до гроба и надеяться дождаться того дня, когда она передумает и вернётся к нему. На чем и уезжает назад к себе в Ленинград.

Правда, этот трагический финал автор превратил в открытый. Буквально через несколько минут после ухода любимого Ника решает всё же продолжить эпизодическое общение с ним. Не вернуться, нет — она ещё не настрадалась достаточно — просто не терять контакта. И думает, что, может быть, когда-нибудь они действительно смогут опять быть вместе. С одной стороны, это внушает некоторый оптимизм. Но с другой, тут же вспоминаются мысли её классной:

Ника обогнула стол, двигаясь со своей сдержанной кошачьей грацией, и вышла. Татьяна Викторовна проводила ее взглядом, вздохнула. Да, поистине нет в мире совершенства… Казалось бы, у девочки есть все, что нужно для счастья, а ведь счастливой она не будет. Такие счастливыми не бывают. Для счастья нужно быть… Она задумалась, подыскивая слово. Проще. Да, именно проще — во всех отношениях проще и сердечнее. Откуда эта рассудочность? Вот и Андрей… иногда кажется, что у него лед в душе, а ведь ребенком был совершенно другим. В чем дело? Не могла же на него так повлиять прошлогодняя неудачная влюбленность в Нику. Впрочем, как знать. А если это была вовсе не влюбленность, и не прошлогодняя?

На миг Татьяне Викторовне стало страшно. Такие натуры, как Ратманова, не только бывают несчастны сами — они делают несчастными других. Тут же она опомнилась: что за вздор, видеть в девочке какую-то «инфернальницу»! Но смутное ощущение тревоги все же осталось.

Не знаю, что вообще хотел сказать Слепухин своим романом. Но как это видится мне, Ника вообще ничего не почерпнула из своих невзгод и испытаний. Во всех случаях, в включая и самый последний, она, рассуждая о каких-то высоких абстрактных принципах человеколюбия, всегда реально думала только о себе, о своих личных чувствах и переживаниях, совершенно игнорируя чувства и переживания других людей, на жизни которых сказываются результаты её действий. Поэтому я и не разделяю внешнего оптимизма концовки. Даже если всё и правда пойдёт хорошо, Ника наверняка найдёт новый способ испортить жизнь себе и мужу. В Америке таких называют «drama queen».

В связи с чем, напоследок ещё одно, может быть, самое значимое различие между рассматриваемой книгой и моей. В другой рецензии мне написали:

Вот тут - то у меня и возникло ощущение крадущихся на цыпочках правонарушителей. Неминуемого грома, который вот- вот грянет. 

Гром не грянул. И я …нет, не разочаровалась отсутствием напряжения и конфликта ( смотрим уже имеющиеся рецензии. А я их прочитала и комменты к ним - тоже), а выдохнула с облегчением и пожелала ребятам счастья и всего самого лучшего.

У меня же от прочтения «Киммерийского лета» остались прямо противоположные впечатления. Раз за разом, на протяжении всего романа наблюдаем одну и ту же картину. Всё, вроде, хорошо. Тихо, солнечно. И вдруг — гром с ясного неба и очередная трагедия. При этом героиню —  при всей её вздорности — всё же жалко. Не говоря уже об её окружении.