Упала Маня...

Упала Маня и заплакала. Завыла тонко, как собачка заскулила. И что вот надо было ей эту занавеску вешать. Ну висела бы грязная, так нет, надо было на стремянку полезть, да не удержалась. И очнувшись лежа на полу поняла, что непоправимое и страшное случилось- нога лежала как чужая и поднять ее никакой возможности не было. 

Больно было страшно, но еще страшнее было думать, что жизнь теперь ее кончилась и осталось ей только доживать. Кошка муркнула и ткнулась лбом в лицо, а она лишь заскулила больнее. Вспоминалось, как вот также три десятка лет назад сломала себе ногу свекровь, и разом, в какой-то месяц из громогласной и властной старухи превратилась в робкую, тихую старушонку, проводившую дни  и ночи на застеленном хрусткими простынями диване, старушонку которой даже пописить нужно было родных просить. А они-то с утра до вечера на работе, вот беда!  Нет, за свекровью она доходила как положено, и белье на кровати ей меняла два раза на неделе, все, кто приходил дивились-  за матерью родной так не дохаживают. И что только свекровь все плакала. Капризничала, небось.

А вот теперь нынче и Мане как свекрови на простынях лежать, в подгузники писать, да ждать пока родня с работы вернувшись наведать забежит. А то и сиделку ей наймут, чужестранку, словом не перемолвиться - знает она таких, насмотрелась.

 Сын примчался с работы, «скорую» вызвал, губы кусает, а Мане и стыдно перед ним-  и лежать расхристанной в домашнем халатике,  и дома прибрать не успела, и кошку кормить надо будет. Да и зачем в больницу-то, раз уж все-равно помирать!

В больнице палата на шесть душ, все старушки, одна только помоложе лет шестидесяти оказалась, руку сломала, срослась та, да неправильно, вот операцию будут делать. А что неправильно – так чуть крива. Доктора ходят, все чего-то выспрашивают да кровь берут, да бумажки подписывать заставляют. Эта бабенка с рукой ей все объяснила, слова мудреные, да вроде понятно, что не квартиру отписывает жуликам, а на лечение соглашается.

Днем-то ничего, а вечером тоска. Плачет Маня тихо в подушку, чтоб не слышно было.

На второй день тетку с рукой оперировать взяли, да не вернули, вроде как  в реанимации оставили понаблюдать, сердце что-то сплоховало. Вернулась та на третий день и похвасталась, что мол и руку поправили и «стенд» какой-то в сердце вставили. Ну, стенд, да стенд, мало ли что там нынче ставят. Вот у людей как бывает,  а все молодая потому что.

А в четверг вдруг бабу Маню завтраком обделили. Да вот как так! Ну, все, небось уже выпихивать собрались, раз ложку каши пожалели. Да и правильно, зачем им тут старуха немощная на девятом десятке.

А тут парень-санитар веселый с каталкой заезжает. 

- Ну, давай, бабуля, поехали.

И даже вещи не дал собрать, вот ведь ирод!

- Ехать-то куда, погоди, дай, хоть вещи соберу!

А парень только улыбнулся еще раз

- Да нельзя туда вещи, бабуля! На операцию едем! Протез твой пришел уже. Будут тебе новый сустав ставить,  металлический, лучше прежнего ходить станешь.

Ходить? Снова ходить, цветы поливать, с Муркой чай пить и в любимом кресле сидеть?  А…

- Будешь, будешь ходить, бабуля, все ходят и ты станешь, - санитар снял каталку с тормоза и толкнул ее вперед

-Ну, держись!

 Посмотрела Маня в мелькнувшие над головой квадратные лампы и заплакала….