Субботний отрывок: подслушанные тайны

Что ж

После длительного перерыва вновь присоединяюсь к Субботнему отрывку Марики Вайд) 

Ну а что, вдруг вы соскучились?

Сегодняшний отрывок посвящу тайнам, покрытым мраком, и подслушанным страшным секретам.

Ах, да (сама терпеть не могу новости, которые не такие уж новости, но ничего с собой поделать не могу, похвастаться вовремя не получается!) моё Чаепитие на краю ночи вошло в шорт-лист конкурса Преступление и предсказание! 

Отрывок, между тем, именно оттуда, да

Эмилии не слишком хотелось анализировать собственное состояние, а задать миллион вопросов о тенегляде, но Кречетов явно метил увести разговор в сторону, а встревоженность её самочувствием выглядела искренней и совершенно уместной. Да и что греха таить, приятной.

— В целом неплохо, как ни странно в сон не клонит, видно Ангелинин успокоительный чай сделал своё дело, удалось выспаться малым, — улыбнулась она.

— Чай? — шевельнулся Кречетов и развернул её к себе лицом. — Что ещё за чай?

— Сбор с лавандой, по всей видимости, который она придумала для меня… — легкомысленно отозвалась Эмилия и виновато принялась грызть ноготь. Теперь и ей самой Ангелинина забота перестала казаться такой уж безобидной. Что если чай послужил катализатором подчинения зову тенегляда? 

— Эми, нельзя же быть такой простодушной! Обещай мне, что не станешь больше принимать её снадобья. Пока не разберёмся с делом, по крайней мере.  

Кречетов явно имел намерения прочитать ей целую лекцию о безопасном поведении во время следствия, но в коридоре вдруг послышались шаги. Они переглянулись и замерли, затем стало тихо, и когда парочка нарушителей норм морали готова была расслабиться, вдруг раздался слабый стук в дверь. 

Эмилия от неожиданности вздрогнула всем телом и в ужасе уставилась на Кречетова, который излучал уверенность и спокойствие, и только приложил палец губам, призывая сохранять тишину.

В дверь снова постучали, теперь уже громче смелее.

— Дмитрий Георгиевич, откройте, — взмолился шёпотом визитёр.

И Эмилия узнала голос — Огибалова. От негодования нечем стало дышать. Кречетов же выглядел не столько удивлённым, сколько раздосадованным, и одними губами произнёс нечто похожее на «я здесь ни при чём». Затем быстро, пока Эмилия ловила ртом воздух, рывком поставил её на ноги, погладил по щеке.

— Эми, милая, нужно открыть... — виновато прошептал он.

— Что? — прошипела Эмилия и одарила Кречетова таким взглядом, что китель на нём обязан был задымиться.

— Может статься, она сообщит что-то полезное.

— То есть то, что мы тут вдвоём, её никоим образом не должно смутить?

— Должно. Поэтому спрячься, а с ней быстро переговорю, — попросил он и проворно распахнул шкаф за её спиной.

— Я не стану сидеть в шкафу!

— Пожалуйста, сделай хоть раз, что я тебя прошу...

— Ты всегда так говоришь, когда...

Эмилия не договорила, потому что Кречетов обхватил ладонями её лицо и закрыл ей рот поцелуем, нежным и одновременно горячим, и таким многообещающим, что если и были сомнения в концентрации его внимания на ней, моментально отпали все разом. И закончив операцию по нейтрализации нервных дам, закрыл дверцу шкафа, а она с ошарашенным видом осталась стоять столбом в полнейшей темноте.

— Дмитрий Георгиевич, простите... — со слезой в голосе взмолилась Огибалова, — одна моя надежда на вас!..

— Маргарита Александровна, с большим удовольствием выслушаю вас завтра утром...

С большим удовольствием?!

— Умоляю, дело не терпит отлагательств...

Эмилия с трудом приходила в себя. Да, в том самом шкафу. И чем больше проходило времени, тем сильнее крепло осознание, что Кречетов пожалеет о принятом решении. Горько пожалеет... Ведь он не побрезговал что-то вложить в этот поцелуй, так? Что-то, парализующее волю, разум… Или она настолько глупа, наивна и подвержена влиянию всемогущего Кречетова, чтоб вот так просто в минуту лишиться здравого смысла, гордости и девичьей чести?.. Нет, в это решительно не хотелось верить ни на йоту. Однако с этим после!

Ну а сейчас ничего не оставалось навострить уши и внимать каждому слову. Кречетов впустил Огибалову  в комнату и аккуратно прикрыл дверь.

— Даже представить не могу, какое дело могло привести вас в столь поздний час ко мне в спальню. 

— Прошу извинить мой поздний визит… Я надеялась, что вы помните нашу встречу два года назад в имении Орловых. И прошу вашей помощи. Тогда вы проявили ко мне участие, и сейчас не оставьте, Митенька… — трагично всхлипнула она.

Что? Митенька?! Даже Эмилия сама его так не называет! Да и какой он, к чертям собачьим, Митенька? Уж не Огибаловой-то точно! И что за «их встреча» два года назад?

— Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт в том, что шантажировать меня этим визитом не получится? — тем временем проникновенно поинтересовался у Огибаловой Кречетов. — И прошу оставить фамильярный тон. При всём уважении. 

Молодец! Сразу расставил точки над «ё». 

Огибалова замолчала и принялась за драму с приглушёнными рыданиями — неужто Кречетов сходу разгадал её планы и обескуражил прямотой? 

— Ну же, Маргарита Александровна, не стоит испытывать моё терпение…

— Прошу вас, отмените арест Мишеля, он ни в чём не виноват!.. — прекратив плакать, наконец выдавила из себя она. — Ему нужно в больницу…

— Я готов выслушать доктора. И если он сочтёт необходимым госпитализацию, возражать не стану. Но, полагаю, это вполне ждёт до утра. Арест же не отменю. Он напал на госпожу Соколову…

— Её нанял Шубин, и она шпионила за нами! — с истеричной ноткой в голосе воскликнула Огибалова. — А потом подставила Мишеля с этой идиотской подковкой… И потом, я уверена, что она воздействовала на него ментально, приступ случился по её вине! И на вас, на вас тоже повлиял её демарш! Не могло же вам обоим сделаться плохо одновременно… 

От возмущения Эмилию так и подбросило на месте, и она нечаянно задела плечом висящее пальто, лязгнули металлические части вешалок. Этого хватило, чтобы Кречетов немного переменил тон и стал клонить разговор к окончанию. Вероятно, решил, что дальнейшее развитие событий может привести к малому взрыву, там, в шкафу.    

— Маргарита Александровна, вы заблуждаетесь в отношении госпожи Соколовой: для такого рода воздействия её уровень не дотягивает, — мягко объяснил он. — Но я назначаю вам встречу завтра в саду, сразу после завтрака. Тогда и поговорим, а сейчас позвольте вас проводить… — с этими словами они вышли за дверь.

В саду? Почему не в кабинете?