Еще маленько попридираюсь

По обожженной щеке скользнула слеза. Я зажмурил опухшие глаза, и слезы темными пятнышками расплылись по джинсам, замочили ладони. 

Это законченный абзац, между прочим. Ни слова не вырвано из контекста. Ни выше, ни ниже обо всем этом нет ничего поясняющего. В общем, слеза по щеке - пятнышки на джинсах - намоченные ладони. 

Зрение подтвердило то, о чем уже информировало осязание: он лежал на довольно-таки жесткой койке...
Зрение у героя такое, что запросто подтверждает жесткость койки.

Причудливый по своей форме самолет, окрещенный в простонародье "кротом" за его размашистые крылья, напоминающие лапы этого животного, был многоцелевым истребителем.
Размашистые крылья, понятное дело. Как лапы у крота - ясно же! Летучий крот!

С Гильзы текла подкрашенная кровью вода. Сайгон находился как раз в центре розовой лужи на поверхности озера.

Лужа такая. На поверхности озера.

А вообще он путешествовал по Алтаю уже месяц, безуспешно пытаясь разыскать следы "клада", якобы оставленного здесь Александром Македонским. Точнее, одним из полководцев Александра, завернувшего на Алтай во время Индийского похода.
Смотрю в атлас, где Македонский, где Индия, а где Алтай. Ни фига себе - завернул!

В двух литровых банках плескался борщ. В третьей домашнее вафельное полотенце грело теплом заботливо укутанную вареную картошку.
Молчу про борщ, молчу. Но вот грело теплом...

Он ехал быстро, обгоняя встречные машины, на скорости может чуть меньше ста километров в час.

Обгоняя встречные машины... А я не верил - а оно вот!

Неторопливо бредущее по небу солнце уже собралось ночевать в стране антиподов на далеком севере…

Солнце, значит, садится на севере?

Метрах в пятидесяти от меня десяток уже знакомых гориллоподобных негров, вооруженных топорами, мечами и дубинами, налегают на троих людей.

Негры – не люди, они же гориллоподобные! И «налегают» - это очень образно и красиво.

Поле вокруг усеяно телами этих самых негров с торчащими стрелами.

Нет, промолчу, пожалуй.