Рефлексия мужской природы от Евы из грядущего романа

Яркие лучи рассвета озаряли стены пещеры нежным мраморным шёлком и становились его второй более ласковой и уютной кожей.

Адам, как всегда, отправился на охоту, тихо и с каким-то непомерным чувством долга, словно занятие это для него стало самым настоящим ритуалом, а он – его верным последователем.

Для меня, в целом, он не всегда был понятен. В его острых, полных какой-то резкости и могучей глубины глазах я замечала великое множество самых разных эмоций, которые мне были не ведомы. Прежде всего он ужасно боялся.

И боялся он не шума грозы, не зубастых хищников, не тёмных сводов пещеры, а чего-то большего: своей уязвимости, слабости, неспособности меня защитить, да даже своего же собственного этого страха. На любые мои сожаления он отвечал суровым «всё в порядке» или весёлым «да ничего страшного». Любую работу, труд, лишение, препятствие он взваливал на свои плечи, несмотря ни на что, и иногда даже брезговал моей помощью и здравым рассудком, лишь бы только намучиться и потом этим доказать себе, что он силён, что он вынослив и что он не боится.

Не буду врать: я любила его за это. За ним я чувствовала себя, как за большим каменным валуном, как за сводами этой пещеры – скорее даже пещера эта была мне безопасным местом, исключительно благодаря нему. Но эта вот гордость, эта восторженная страсть к собственным претерпеваниям вызывала у меня горькие опасения, потому как часто какие-то принципы Адам ставил превыше собственной жизни. Отчего-то была в нём врождённая готовность умереть, не желание, а именно что предварительное смирение с этой идеей. Каждый день он повторял мне эту жуткую фразу «ну раз надо, так надо», и мне было не по себе, ведь я прекрасно понимала: про гибель свою он думает так же.

-…

В любви он был стабилен. Никаких сюрпризов, таинственности, шарма и чего-то нового: всё для него было единым плоским пластом, на котором так же безукоризненно ровно должна была плестись наша жизнь. Но я не понимала этого: отчего я должна уподобиться камню, которых в пещере было множество? Отчего нельзя было каждый день творить другим, украшать его новыми оттенками.

Но лень встречала меня в его глазах. Чаще всего он сдавался под моим напором, но я прекрасно чувствовала неискренность в его движениях, словах, дыхании. Как жирный тигр в золотом поле, Адам избрал себе сухое, загрубевшее лежбище и не желал его менять, как бы ни затрухлевало изголовье его травянистой постели. Таков был Адам. Но я его любила.

-…

Но чувствовалось мне, что чего-то нам точно не хватало. Как будто бы ещё не всю любовь нам довелось познать.






(Готово уже целых 26 глав (из где-то 40). Главы выверенные, и произведение в целом - превосходное. Однако ценою качеству (по крайней мере, в моих глазах) служат сроки. Эти 26 глав я написал за целых два месяца, каждую переделывал и редактировал раз по пять, и в итоге у меня пока около 100к знаков (что для меня - отчаянного строчилы - преступно мало). Надеюсь, хоть кто-то это книгу ждёт. Всем удачи и побольше здоровья!)