США перед Гражданской войной: столкновение Цивилизаций

Сейчас пишу (заканчиваю) третий, заключительный том цикла "Старые недобрые времена" https://author.today/work/series/35514 где действие третьего тома происходит в США во время Гражданской войны. Это - для лучшего понимания причин.

США середины XIX века представляется как растущая страна, уверенно смотрящая в будущее. Железные дороги соединяли Атлантику с внутренними штатами, паровые суда поднимались по Миссисипи, росли города, открывались университеты, пресса не боялась острых дискуссий.

Но за этим фасадом скрывались внутренние противоречия, медленно, но верно раскалывающие страну. США, родившаяся под лозунгами равенства и свободы, в значительной степени опиралась на рабовладельческий институт, притом не только в экономической, но и в социальной составлющей.

Этот парадокс не был случайной исторической ошибкой, колдобиной на пути прогресса и демократии, а организующим принципом значительной части американского общества, прежде всего Юга. Рабовладение в Южных Штатах -  это не только и даже не столько про экономику, сколько про мировоззрение и самоидентификацию. Расовые теории, кастовость, консерватизм, сегрегация не только по цвету кожи, но и мировоззрению чем дальше, тем больше отделяли Юг от Севера, делая конфликт сельскохозяйственного, патриархального, консервативного Юга с капиталистическим Севером. 

Понимая это, можно уверенно говорить, что Гражданская война не была внезапным взрывом в обществе, или результатом нескольких неудачных политических решений. Война стала финалом длительного, затянувшегося, болезненного конфликта разных мировоззрений, экономических укладов, двух цивилизаций. 

Уклад Юга — это аграрная экономика, ориентированная на экспорт табака и хлопка. Основной источник богатства — земля, и… люди, притом рабы не воспринимались как личности, они были частью поместья, инвентаря, предметов домашнего обихода.

Рабство на Юге — не просто экономическая, но и социальная модель. Культура Южных Штатов определяла статус человека в в том числе и через наличие рабов, притом рабы были ценны не только как рабочая сила, но и как статус власти их хозяина, властью над жизнью и смертью человека. Это тесно увязывалось с религией, переплеталось с сюжетами из Ветхого Завета, рабовладение воспринималось ещё и как некая божественная справедливость, согласно которой чернокожие были в рабском положении за грехи отцов. 

Белые, не владевшие рабами. В большинстве своём поддерживали рабство — просто потому, что оно удерживало их в системе, где они — представители привилегированного класса просто в силу своей расы. Они — имели права, в то время как рабы не имели прав вообще, а между привилегированными белыми и бесправными чёрными существовали прослойки свободных чёрных, цветных и прочих «неполноценных» людей с урезанными правами. 

Культура Юга иерархична, ступенчата, это своеобразная пирамида, и это распространялось на расу, гендер, возраст, общественное положение и прочее. Поэтому любое сомнение в легитимности рабства воспринималось как покушение на основы, как угроза самому существованию общества.

Север же развивался иначе: промышленная революция преобразовала городскую экономику, создавались порты, фабрики, железные дороги и банки. А в качестве дешёвой и почти бесправной рабочей силы выступили мигранты, обходящиеся едва ли не дешевле рабов. 

Однако, несмотря на почти полное отсутствие прав у мигрантов, они, как минимум, были свободными, и от того значительно более мобильными, отчего экономика становилась более конкурентной, а социальная гибкость общества заметно превосходила Юг. 

Моральные принципы Северных Штатов в данном случае можно оставить за скобками, в большинстве случаев это было глубоко вторично. На первый план выходила выгода, многоукладность экономики, способность как общества в целом, так и отдельных его представителей, к более быстрой реакции на какие-то изменения. 

Север — это возможность выбирать труд, переходить из одной профессии в другую, менять место жительства, открывать бизнес, менять, пусть и до определённых пределов, свой социальный статус.

Культура Севера динамична, изменчива, гибка. В то время как Юг консервативен, замкнут, медлителен, статичен. 

Рабство или его отсутствие в данной константе важны, но всё ж таки вторичны. Это было столкновение двух Цивилизаций — статичной, замкнутой, и гибкой, динамичной, развивающейся. 

Конфликт между Севером и Югом, по факту, начался не из-за рабовладения или его отсутствия — на Севере хватало рабовладельческих штатов, рабов и рабовладельцев. 

Это, прежде всего, был выбор пути развития для всей страны — застыть, выбрав путь рабовладения и став сырьевым придатком для Европы, повторив путь Латинской Америки, или развиваться, карабкаться вверх, в число значимых мировых игроков.

Споры о налогах, тарифах и правах штатов, разумеется, были. Эти факторы важны, но вторичны. 

Но настоящий конфликт интересов возник, когда США стала присоединять новые территории, ранее принадлежащие индейским племенам. Опять-таки, оставим моральность такого подхода в сторону, в данном случае это не важно.

Во время присоединения территорий, каждый раз возникал вопрос о правомочности рабства на этих землях. Если разрешать рабовладение, давать рабовладельцам широкие права, то Юг закрепит политическое большинство, если же нет — преимущества получит Север.

Это был, по большому счёту, не вопрос рабовладения, а вопрос выбора системы, в которой будет развиваться страна. Проблема новых территорий оказалась куда глубже вопросов статуса, затронув сам принцип равновесия, не котором десятилетиями держалась политика США.

До 1850-х годов Конгресса держал баланс между «свободными» и «рабовладельческими» штатами, стараясь избегать перевеса. Север и Юг могли не любить, даже ненавидеть друг друга, но ни одна из сторон не имела решающего преимущества. 

Однако именно на Севере рост населения шёл значительно быстрее, индустриализация шла полным ходом, прибывающие мигранты сходу включались в экономику, а железные дороги и мобильность общества в целом позволяли населению в считанные недели добираться туда, куда раньше шли месяцами.

Юг же по-прежнему оставался прежде всего аграрной экономикой, зависимой от внешнего спроса, и не только от Европы, но и от промышленности Севера, от банковской системы Северных штатов. Фактически, Юг не контролировал собственную экономику, и это вызывало не только тревоги, но и проблемы. 

Поэтому все новые территории становились полем для боя, на котором решался вопрос власти, вопрос доминирования того или иного экономического уклада. Например, Миссурийский компромисс 1820-го года временно стабилизировал ситуацию. В Северный Союз одновременно приняли рабовладельческий Миссури и свободный Мэн, проведя границу распространения рабства по линии на карте. Но компромиссы имеют свойство исчерпываться… 

В середине 19-го века равновесие стало рушиться, и одной из из проблем стал Канзас. 

Решение о статусе присоединённых территорий дали самим поселенцам, и в теории это было демократическим ходом. На практике же, сторонники и противники рабства стали массово переселяться на новые территории, чтобы выиграть голосования, и начались вооружённые столкновения, убийства и самосуды.

 Канзас стал предтечей Гражданской войны, зловещим предзнаменованием. Стало понятно, что вопрос рабства не может быть решён мирным путём, путём голосования. Это уже не были споры о налогах и преференциях, а споры двух мировоззрений.

Точкой невозврата стало дело Дреда Скотта. 

В 1857 году Верховный Суд США постановил, что негры, даже свободные, не могут быть гражданами, и что у Конгресса нет прав запрещать рабство на новых территориях. Это решение не только узаконивало рабство, но и перечёркивало компромиссы.

Юг, де-факто, получил государственные санкции.

Север же понял, что система может сломать их, погрузив страну в застой, заморозив развитие. 

С этого момента умеренность в политической жизни стала исчезать, а в публичном дискурсе начало проявляться то, что ранее произносилось только в частных разговорах: идея двух разных цивилизаций, невозможности дальнейшего сосуществования.

Юг апеллировал к праву на собственный путь развития…

… заодно втягивая в свою орбиту Север. Южные штаты говорили о идентичности, порядке, стабильности и чести.

Север — о развитии, свободе труда, человеческом достоинстве. 

Обе стороны видели в противнике не альтернативу, а угрозу. А после того, как две Системы, две Цивилизации, приходят к выводу о неизбежности сосуществования, война становится не вопросом желания, а вопросом времени.