Я - автор, и я...

Доброго!

Ув. Наталья Волгина передала мне эстафету - подчиняюсь.

И впервые на флешмобе, прошу строго не судить. Осваиваюсь.

Изложу, что в голову пришло)

По памяти.

Замученный военврач чиркнул в медкарту строку: "Дальтоник"; Военный комиссар раздражённо вычеркнул команду "27а" (ГДР), изменив на призывную команду "220" (Урал), и отправился я из замечательного города Тюмень в дымно-серый город Челябинск. И ни куда-нибудь, а в королевские войска, или ныне уже навсегда почивший стройбат, ну, или проще говоря, в отряд мабуты.

Именно там, в середине ноября 1987 года, после вечерней поверки и на благостном морозце, стоя на плацу в/ч 1610 в нижнем белье и тапочках на босу ногу, удерживая руками новенький "Дисциплинарный Устав", распахнутый на главе №3 "Взыскания за нарушение", мелко трепыхаясь от холода, но сдерживаясь от резких движений, ибо оледеневшие колокольчики точно бы не зазвенели, а рассыпались, - именно там и тогда я и сочинил свой первый рассказ.

Начинался он словами: "И сам себя я не принадлежу". Потом, как и должно, в рассказе было много чего нужного и ненужного, главного и пустого, замечательного и рвотного, и т. д. и т. п. Заканчивался же душевный текст почти оптимистично: "И до дембеля мне, как до Китая раком".

Второй рассказ родился в глухой Красноярской тайге, в домике под картонной крышей (зимник), где я, как молодой специалист, познавал основы своей неосторожно выбранной профессии (геофизик). Шумел бензо-генератор; пищала радиостанция "Алмаз"; где-то над головой жужжал самолётик ИЛ-14, выписывая круги и бороздя небо тросом с гондолой (аэромагнитка), а меня занимала живая мысль о дюралевой 40-литровой фляге, под неплотной крышкой которой зрела ничуть не менее живая брага. Позже в живорождённом рассказе прописались: любопытная медведица с медвежонком; огромные щуки из речки Покойницкой; сырые дрова; гнус в кг/м³; грибы/ягоды и безнадёжный дефицит курева; и, в конечном счёте, - пустая фляга. Финал рассказа был очевиден: "Больше никогда и ни за что".

Далее случилась странная неожиданность - умер СССР. На эту тему рассказов я не сочинял - не сочинялось, надо было кормиться чем-то более калорийным. Писательство долго отлёживалось на пыльных антресолях по разным городам и весям, спало и набиралось сил. Наконец, в начале 2000-х проснулось с дикими нервами, видимо, осознав весь мучительный кошмар прожитых/пролетевших дней, и начало рьяно графоманить короткую прозу. До иного - длинного, руки пока не доросли.

В итоге: под сотню рассказок, перепады настроения, мигрень и ужасная привычка "перекурить это дело". Сразу: курить вредно!

В настоящее время лучшие сюжеты (не обязательно исполненные) приходят во время работы: прыг-скок на стремянке и промышленный альпинизм. Смотришь на людей сверху и чувствуешь себя...

Можете сами, уважаемые, закончить предложение. Ведь вы же - Авторы, или как?

И я...

Спасибо!