Хэллоуин. Ночь, когда могут ожить самые жуткие истории... Добро пожаловать в ЖК «Красная Орхидея»

Пролог. Сказка

Давным-давно на берегу, у самого моря, стоял старинный женский монастырь.

Неприступные стены его были крепки, как и вера тех, кто жил за ними.

Многие века покой монастыря нарушали лишь звон колоколов да шёпот молитв.

Ни ветры морские, ни громы небесные не могли пошатнуть обета, что хранили его обитательницы.

Но пришла в те края великая беда.

Бесчисленные вражьи полчища пошли войной на мирные приморские земли.

Были они беспощадны в своей злобе — не могли насытиться ни кровью, ни золотом.

И потянулся к монастырю люд из ближних деревень — старики, женщины да дети малые. 

Подошли они к воротам дубовым, да стали молить:
— Пусти нас, матушка настоятельница! Укрой за святыми стенами, дай спастись от врагов лютых!

А настоятельница взошла на стену, руки сложила и глаголет:
— Обет наш не велит впускать мирян в святую обитель, тем паче мужей. 

Пуще прежнего взмолились они, прося укрыть хоть матерей с безгрешными младенцами.

Но настоятельница осталась непреклонна, не изменила она обету своему.

И даже когда донёсся топот копыт и звон мечей вражьих, не дрогнуло сердце её.

И бросился люд к стенам монастырским — карабкались, цеплялись, вставая на плечи и головы друг друга, да тщетно всё.

Женщины взывали к монахиням, протягивая детей — в отчаянной надежде что чья-то милосердная рука примет их и укроет за неприступными стенами. 

Подошедшие враги глумливо хохотали над загнанными словно дичь людьми. 

Они рубили их мечами, кололи копьями, топтали копытами своих лошадей. 

И застонала земля под тяжестью тел, а воздух наполнился криками, болью и звоном железа.

А в это время, за толстыми стенами монастыря, настоятельница собрала сестёр в большом зале, зажгла свечи пред образами и велела петь псалмы — да как можно громче, дабы заглушить вопли и проклятия умирающих.

Над древними сводами раздались чистые, звонкие голоса монахинь — 

словно не смерть стояла у ворот, а праздник святой.

Всю ночь длилось побоище, всю ночь пели монахини.
И лишь с первыми лучами солнца захватчики убрались восвояси, вдоволь насытившись смертью и насилием.

Убедившись, что чужеземцы и вправду ушли, настоятельница велела отворить врата.
Дубовые створы надсадно застонали, будто не желали видеть то, что скрывалось по ту сторону.

Настоятельница с сёстрами вышли за стены обители.
Они шли по напитанной кровью земле — меж изрубленных, обожжённых тел —
и ужасались злобе людской, без меры и без памяти.
Монахини молчали, прижимая кресты к груди,
а настоятельница шла впереди — с лицом бледным, но непоколебимым.

Пока не увидели её!

Меж тел, залитых кровью и пеплом, лежала маленькая девочка.
Лицо её было обуглено, волосы сожжены,
живот распорот, а руки — отсечены

Настоятельница опустилась на колени,
дабы прошептать над ней молитву.
Но замерла, увидев, как разбитые уста девочки дрогнули
и тихо промолвили:

— Пусть стены твои станут клеткой,
пусть молитвы твои будут стенанием,
пусть души твои не найдут выхода,
как мы не нашли входа.

Не успели затихнуть её слова,
как над землёй раздался ужасающий грохот —
Сёстры, охваченные страхом, бросились назад, в монастырь,
и захлопнули за собой врата.

В туже ночь обитель загорелась —
пламя вспыхнуло будто изнутри самих стен,
и вмиг охватило кельи, башни и кровли.
Монахини пытались вырваться наружу,
но двери не поддавались —
словно невидимая сила держала их за засовы.

Настоятельница истово молилась в большом зале,
но когда дым затмил образы святых,
она не стерпела и бросилась к вратам,
но сколько ни била и ни тянула их —
врата не открылись.

К утру монастырь сгорел дотла.

От него остались лишь почерневшие от огня камни,

да упавший в пепел колокол,

который ещё долго гудел сам по себе —

словно порицая тех, кто не внял чужой мольбе.

🩸 Продолжение — уже на следующей неделе.